Я хотела вырвать было у него свою руку; но онъ держалъ ее весьма крпко. Пустите меня, Г. мой, вы несносно меня обижаете. Не намрены ли вы покуситься на какое кровопролитіе? Я васъ еще спрашиваю, какое имете вы право поступать со мною съ такимъ варварствомъ. Онъ весьма сильно отбросилъ мою руку такъ, что я почувствовала великую боль да же до плеча. Я заплакала и нанесла другую свою руку на больное мсто. Г. Сольмсъ и мой дядя хулили его за такую вспыльчивость. Онъ отвчалъ что не могъ боле имть терпнія, вспомня тогда о томъ, что слышалъ отъ меня, когда я говорила о немъ предъ его приходомъ: въ протчемъ, онъ ничего другаго не сдлалъ, какъ отпустилъ руку, къ которой я не заслуживала чтобъ онъ прикасался, и что сіе оказаніе печали было одно мое коварство.

Г. Сольмсъ ему сказалъ, что онъ лучше не станетъ боле ласкаться своею надеждою, нежели видть, чтобъ столь жестоко со мною поступали. Онъ сталъ за меня предстательствовать, поклонясь мн, какъ будто тмъ испрашивалъ моего ободренія. Я благодарила его, что намренъ избавить меня отъ жестокостей моего брата; но присовокупила къ тому, что не желала бы быть обязанною такому человку, коего неотвязчивость была причиною, или покрайней мр предлогомъ всхъ моихъ нещастій?

Сколь вы великодушны! Г. Сольмсъ возразилъ мой братъ, когда принимаете участіе въ длахъ сей непокоривой двицы! Но я васъ прошу, пожалуйте будте тверды въ своемъ намреніи. Я требую того отъ васъ въ пользу нашей фамиліи, и для ее самоей естьли вы ее любите. Постараемся, естьли можно, не допустить стремится ее къ своей погибели. Посмотрите на не. Разсудите о удивительныхъ ея качествахъ. Вс оныя знали, и мы оныя досел считали приносящими намъ честь. Она достойна всхъ нашихъ усилій дабы токмо ее спасти. Два или три раза приступимъ еще къ ней съ съ убдительными причинами, и я вамъ тогда въ ней ручаюсь. Поврьте что она совершенно васъ вознаградитъ за терпливость. И такъ не говорите объ оставленіи своего предпріятія, видя нкоторыя знаки притворной ея печали. Она говорила въ такихъ выраженіяхъ, кои по томъ по смущенію своему пресчетъ съ небольшими пріятностями свойственными ея полу. Вамъ стоитъ только преодолть ея надменность и упорство. Я васъ увряю что въ дв недли вы будете столь щастливы, какимъ только мужъ быть можетъ.

Теб не безъизвстио, любезная моя, что одно изъ дарованій моего брата есть то, чтобъ издватся надъ нашимъ поломъ и надъ супружескимъ состояніемъ онъ не сталъ бы того говорить, естьлибъ не былъ увренъ что такое мнніе приноситъ честь его разуму; равно какъ Г. Віерлей и нкоторые другіе теб и мн знакомые особы, за великую честь вмняютъ, когда издваются надъ священными предмтами: вс такія заблужденія отъ одного источника проистекаютъ. Они желаютъ, чтобъ ихъ считали боле разумными, нежели честными.

Г. Сольмсъ, съ видомъ изъявляющимъ удовольствіе, отвчалъ съ торопливостію.,,Что онъ желаетъ претерпть все, дабы токмо обязать мою фамилію, извлечь меня изъ погибели; ни мало не сомнваяся, присовокупилъ онъ, чтобъ не былъ совершенно вознагражденъ, естьлибъ въ томъ предусплъ.,,

Я не могла снести столь оскорбительныхъ поступковъ: Г. мой сказала я ему, когда вы нсколько уважаете собственное свое благополучіе [не спрашивается о моемъ; вы но столь великодушны чтобъ могли о немъ стараться], то я вамъ совтую, не простирать дале своихъ требованій. Справедливость требуетъ объявить вамъ, что и прежде жестокихъ поступокъ, кои я за васъ претерпвала, я не ощущала въ моемъ сердц ничего инаго какъ отвращнія къ вамъ; и можете ли полагать во мн столь низкія чувствованія, чтобъ насильственными средствами оныя перемнить было можно?

А вы, Г. мой, [обратяся къ моему брату говорила] естьли думаете, что скромность бываетъ всегда знакомъ хитрости, и что нтъ ни единой возвышенной души безъ надменія, то признайте, что вы на сей разъ въ томъ обманулись. Вы впредь узнаете, что великодушной человкъ не долженъ быть принуждаемъ силою, и что… Перестань, я теб приказываю, сказалъ мн повелительной братъ, и поднявъ глаза и руки къ небу обратился къ моему дяд: слышите ли, Г. мой? Вотъ непорочная ваша племянница, любимица всей фамиліи.

Дядя мой подошедъ ко мн, окинулъ меня быстрыми глазами съ ногъ до головы.,,Возможно ли, чтобъ ето была ты Клари? Не уже ли все, что я слышалъ, ты говорила?

Такъ, Г. мой, все сіе причиняющее вамъ сомнніе, дло возможное, и я сомнваюсь сказать еще, что сильныя мои выраженія суть не иное что, какъ свойственныя слдствія того поступка, какой я надъ собою вижу, и варварства, съ коимъ со мною поступаютъ даже и въ вашемъ присудствіи, такой братъ, которой не боле иметъ надо мною власти, какъ и я надъ нимъ.

,,Сей поступокъ, любезная племянница, не прежде оказанъ, какъ по многихъ другихъ средствахъ, кои безполезно для убжденія тебя употреблены были.

Для убжденія, Г. мой, въ какомъ намреніи? Простираются ли мои желанія дале вольности отказывать въ томъ, въ чемъ я за благоразсудить могу? Вы можете Г. мой, обратяся къ Г. Сольмсу, вы можете безъ сумннія находить причины твердо оставаться въ своемъ намреніи, видя какъ я переносила вс гоненія, кои вы на меня навлекли. Сей примръ вамъ ясно показываетъ, что я все снести могу, естьли когда по нещастію буду вашею.

О Боже мой! Вскричалъ Сольмсъ, съ различными кривляніями тла и лица, какое объясненіе, сударыня, вы по жестокости своей придаете моимъ чувствованіямъ.

Объясненіе весьма справедливое, Г. мой; поелику тотъ, кто можетъ видть, и одобрять дабы съ тою особою, коей онъ старается изъявлять нкое уваженіе, столь худо поступали какъ со мною, долженъ быть способенъ поступать съ нею равнымъ же образомъ: и нужно ли другое какое доказательство сего вашего ободренія, когда вы явно упорствуете въ своемъ намреніи, довольно зная, что я изгнана, заключена, и оскорбляема единственно для того, чтобы извлечь изъ меня согласіе на такое дло, на которое я никогда не соглашусь?