Естьлибъ по случаю я учинился воинственнымъ Героемъ: то пушечной порохъ былъ бы мн безполезенъ. Я опровергнулъ бы всхъ моихъ враговъ одними токмо хитростями, обращая вс ихъ умыслы на ихъ самихъ.

Но что ты скажешь о сихъ отцахъ и матеряхъ?… Да сжалится надъ ними Боже! Естьлибъ провидніе учавствовало боле въ ихъ повденіи нежели въ нескромности; то не спасли ли бы они одну изъ своихъ дочерей? Жамесъ и Арабелла могутъ имть свои причины; но что сказать о такомъ отц, у котораго недостало здраваго разсудка въ толь важномъ дл? Что сказать о матери тетк и о двухъ дядьяхъ? Кто съ терпливостію можетъ подумать о сей слабоумной толп?

Моя любезная вскор узнаетъ до какой степени ихъ гнвъ противъ ее простирается. Я ласкаюсь, что тогда она будетъ оказывать мн довренность. Тогда я возревную, что не былъ любимъ съ такимъ предпочтеніемъ, какого мое сердце желало, и тогда доведу я ее до познанія силы любви и признательности. Тогда, тогда то я буду воленъ похищать съ ея устъ поцлуи, и не уподоблюсь тому бдному умирающему съ голоду человку, и которой видитъ предъ собою самой сладкой кусокъ, а коснуться до него не сметъ. {Два стишка взятые изъ Англинской комедіи.}

Но помню, что прежде я былъ не смлъ съ женщинами. Я и теперь еще таковъ. Не смлъ! Однако кто лучше меня знаетъ сей полъ? Сіе безъ сомннія произходитъ отъ того, что весьма коротко оный знаю. Когда я разсуждаю о самомъ себ, сравнивая съ другимъ поломъ, то нахожу, Белфордъ, что человкъ моего свойства иметъ въ душ нчто подобнаго женщинамъ. И такъ, какъ Тирезій онъ познаетъ ихъ мысли и склонности столь же хорошо, сколь и сами они. Женщины скромны, а я почти такимъ же бываю; съ тмъ токмо различіемъ что я исполняю дломъ то, что он думаютъ. Но нескромныя женщины простираются еще въ семъ дале нежели я, какъ въ своихъ мнніяхъ такъ и въ длахъ.

Хочешь ли ты, чтобъ я теб доказалъ сіе мнніе? Оно состоитъ въ томъ, что мы своевольцы, любимъ скромность въ женщин, когда скромные женщины, [я разумю тхъ, которыя притворно оными кажутся] предпочитаютъ всегда безстыднаго человка. Откуда сіе произходитъ, какъ не отъ истиннаго сходства въ самой природы? Сіе то вроятно побудило стихотворца сказать, что всякая женщина въ сердц своемъ своевольна. Он должны доказать лживость сего ложнаго оклеветанія.

Я также помню, что читалъ въ нкоемъ Филозоф, что нтъ ни въ комъ подобной злости, какъ въ злой жен. Можешь ли ты мн сказать, Белфордъ, чье ето прекрасное изреченіе? не Сократово ли? Жена его была сущая злость. Или Соломоново. {Г. Ловеласъ не лучше отгадалъ приводя оное изъ Сократа. Сей стихъ взятъ не изъ Соломона а Екклезіаста, глава 25 я.}

Царь Соломонъ! Ты безъ сомннія, слыхалъ о семъ цар. Моя матушка, которая совершенно была простая женщина, научила меня еще въ моемъ младенчеств отвчать Соломонъ, когда меня спрашивала, кто былъ мудре изъ всхъ человковъ. Но она никогда мн не сказывала, откуда происходила его мудрость, которая не была вдохновенна.

Клянусь честію, Белфордъ, мы не такъ злы, ты и я, чтобъ не могли быть еще зле. Теперь нужно намъ сохранить то положеніе, въ коемъ мы теперь находимся.

Въ Пятницу 14 Апрля.

Вотъ обстоятельства разговора, которой я только кончила съ г. Ловеласомъ, и которой я должна назвать пріятнымъ.

Онъ съ начала увдомилъ меня о томъ что, по его свденіямъ, друзья мои вдругъ оставили намреніе гнаться за мною, или опять наложить на меня иго, и что ему остается только знать, что я хочу сама длать, или что бы онъ длалъ.

Я бы желала, отвчала я ему, что бы онъ немедлнно ухалъ. Когда въ свт будутъ знать, что я совершенно отъ него независима; то легко могутъ увриться, что дурныя поступки моего брата принудили меня оставить отеческой домъ: а въ семъ состоитъ защищеніе поведенія моего и извиненіе мое и отца моего.

На то онъ мн отвтствовалъ съ великою кротостію, что ежели друзья мои пребудутъ твердыми въ новомъ ихъ ршеніи; то онъ никакъ не можетъ противорчить моей вол; и бывъ увренъ, что они взяли сіе намрніе единственно для избжанія нещастій, которымъ можетъ быть причиною безумное мщеніе брата моего, онъ думаетъ, что они опять возвратятся къ сему предпріятію, какъ скоро возмогутъ сіе сдлать безопасности.

Сему страху, сударыня, продолжалъ онъ я никакъ себя не подвергну вы сами найдете его страннымъ. Однако же, какъ скоро я узналъ новое ихъ намреніе: то за долгъ щиталъ васъ о томъ увдомить и принять ваши повелнія.

Я бы охотно желала знать, сказала я ему (что бы увриться, нтъ ли у него какихъ особенныхъ намреній) какое ваше мнніе.

Мн бы весьма было удобно изъяснить его, естьли бы я смлъ, естьли бы увренъ былъ, что вамъ не досажу, естьли бы въ семъ не состояло нарушеніе условій для меня священныхъ.