Какое странное употребленіе длаетъ онъ съ симъ Осипомъ Леманомъ! Надо повторить; его чистосердечіе меня приводитъ въ изумленіе. Но если ты милостиво прощаешь въ томъ своего брата: то я не вижу для чего бы трудне его простить. Однакожъ по отъзд твоемъ я весьма желала, что бы ты избавилась отъ него или горячкою, или огнемъ, или водою, или какимъ другимъ случаемъ, которымъ бы онъ изломилъ себ голову, но съ тмъ, что бы ето было прежде, пока онъ не заставитъ тебя надть но немъ трауръ.

Ты отвергаешь мои предложенія, а я не престаю ихъ возобновлять. Скажи, прислать ли теб пятьдесятъ гвинй чрезъ стараго твоего разнощнка? Нкоторыя причины не дозволяютъ мн употребить слугу Гикмана, разв тогда, когда я достану вексель. Но нужныя къ тому изысканія подвергнутъ меня подозрнію. матушка такъ любопытна! такъ тягостна! Я не люблю такія подозрнія.

Мн кажется, что она все около меня находится. Страхъ заставляетъ меня окончить. Г. Гикманъ проситъ меня засвидтельствовать теб его почтеніе и готовность къ услугамъ. Я ему сказала, что сдлаю для него ето снисхожденіе потому, что въ такомъ смущеніи какъ ты находиться, отъ всякаго принимаютъ охотно учтивости; но что онъ не долженъ надяться уважить ето въ моихъ мысляхъ и вывесть себ въ достоинство, потому, что одинъ слпой или полоумной можетъ не почитать такую особу, какъ ты, и не желать быть ей полезнымъ безъ всякаго намренія, кром чести услужить ей.,,Въ томъ было главное его побужденіе, сказалъ онъ мн съ сладкимъ видомъ, но (поцловавъ свою руку и наклонившись до полу) онъ надется, что дружба моя съ тобою не уменшитъ цны почтенія, которое онъ къ теб иметъ.,,

Прости моя любезная. Врь, что я всегда буду твоимъ врнымъ другомъ.

Анна Гове.

За болзнію моего разнощика я, остановила твоего, что бы вручить ему отвтъ мой.

Ты не ободряешь моихъ надждъ послдними разсужденіями. Если сіи виды исправленія одни только мнимые виды, какіежъ могутъ быть его намренія? Но человкъ способенъ ли имть столь подлое сердце? Дерзнетъ ли онъ оскорблять Всевышняго? Не имю ли я причинъ судить въ благопріятную ему сторону по сему плачевному размышленію, что видя мою независимость отъ его власти, ему не нужна сія ужасная крайность лицемрія; или его предпріятія основаны на самой гнусной подлости. Онъ долженъ быть по крайней мр чистосердеченъ въ то время, когда подаетъ мн лучшія надежды. Какъ о семъ сомнваться? Ты должна согласоваться со мною въ сихъ мысляхъ, если не пожелаешь видть меня подъ бременемъ столь жестокимъ.

Впрочемъ я бы лучше желала быть независимою отъ него и отъ его семейства, хотя я имю высокія мысли о всхъ его родственникахъ; по крайней мр до тхъ поръ, пока я не увижу чмъ кончатся ршенія моихъ родныхъ. Безъ сей сильной причины, мн кажется, что лучше всего было бы отдаться въ покровительство Милади Лаврансъ. Все бы тогда пошло благопристойно, и я бы избгнула моихъ прискорбій. Но также и въ семъ положеніи мн уже должно бы было щитаться ему принадлежащею непремнно, и показать себя дочерью пренебрегающую своимъ семействомъ. Не должна ли я дождаться слдствій моего перваго испытанія? Я ето должна сдлать безъ сомннія, а между тмъ ничего не могу предпринять пока не буду въ какомъ либо надежномъ мст, и отъ него удаленна. Госпожа Сорлингсъ сообщила мн сего утра письмо полученное ею отъ сестры своей Гремъ,,,Которая надясь, что я извиню ея чрезвычайное усердіе, если сестра ея за благо разсудитъ показать мн письмо, желаетъ, что бы я ршилась ощастливить ея молодаго господина для пользы моей и знатной его фамиліи.,, Ето ея выраженія. Она основываетъ свою нетерпливость на отвт, которой она получила отъ него, какъ онъ халъ въ Виндзоръ. Она говоритъ, что взяла смлость спросить у него, приближается ли время поздравленія? Онъ ей отвчалъ:,,Что никакая женщина не заслуживаетъ боле привязанности; что всякой его разговоръ со мною даетъ ему новыя причины къ уваженію меня; что онъ меня любитъ съ такою непорочностію чувствъ, къ какой онъ самъ не думалъ быть способнымъ; и что онъ меня почитаетъ ангеломъ сошедшимъ съ небесъ, для прекращенія его заблужденій; но что онъ опасается, что бы его щастіе не было съ лишкомъ далеко, и что онъ иметъ причину жаловаться на строгія предписанія, которыя я на него наложила; однакожъ сіи предписанія для него столь священны, какъ будто бы они составляли часть условій нашего бракосочетанія.,,

Что мн сказать, моя любезная? Что мн думать? Госпожа Гремъ и госпожа Сорлингсъ честныя женщины; и письмо сіе согласно съ разговоромъ, который мн казался и кажется еще пріятнымъ. Однакожъ за чмъ упустилъ онъ случай изъяснить мн свои чувствованія? За чмъ жаловаться госпож Гремъ? Онъ незастенчивой человкъ. Но ты говоришь, что я вселяю страхъ. Страхъ! моя любезная! Какимъ ето образомъ?

Иногда я вн себя отъ необходимости разсматривать происки этой остроумной и сумазбродной головы; не знаю какое ему дать названіе.

Часто я говорила сама въ себ: какъ жестоко наказано во мн то тщеславіе, которое обнадживало меня быть образцомъ юношеству моего пола! Если мой примръ поселитъ въ нихъ предосторожности; я и тмъ должна быть довольна. Какую бы участь небо мн ни опредлило, я не могу боле поднять глазъ на моихъ лучшихъ подругъ и достойнйшихъ пріятельницъ. Несноснйшее обстоятельство неблагоразумной двицы есть то, что она всхъ любящихъ ее отягчаетъ печалію, а доставляетъ удовольствіе однимъ своимъ и своего семейства непріятелемъ. Сколько бы сей урокъ былъ полезенъ! если бы мы старались привести его живо въ память въ поползновеніяхъ, когда колеблется разумъ въ какомъ либо сомнительномъ поступк.

Ты не знаешь, моя любезная, всей цны добродтельнаго человка; и не смотря на благородство души твоей, ты участвуешь въ всеобщей слабости природной, не уважая то добро, которое въ рукахъ твоихъ. Если бы г. Ловеласъ старался теб понравиться: ты бы не поступала съ нимъ, какъ съ г. Гикманомъ, которой стоитъ большаго уваженія, чмъ первой. Скажи, такъ ли бы ты съ нимъ обходилась? Ты знаешь, что говоря про матушку, онъ сказалъ: тотъ, кто много терпитъ приготовляется терпть много. {Это слово Анны Гове въ прежнемъ письм} Я думаю, что г. Гикманъ охотно бы узналъ, чье было такое примчаніе. Онъ бы съ трудностію поврилъ, что бы особа, столь хорошо мыслящая, не воспользовалась собственнымъ своимъ замчаніемъ, и конечнобъ онъ пожелалъ, что бы сія особа была связана дружбою съ его любезною Гове.

Тихость, вмсто того, что бы быть презрительною въ мущин, составляетъ необходимо одно изъ качествъ честнаго человка; то есть: длаетъ важнйшую часть совершенства приличнаго полу ихъ. Государь можетъ презрть сіе прекрасное достоинство; ибо чувствованіе и обхожденіе составляютъ боле сей привлекательной нравъ, нежели богатство, порода и чины. Не ужели общее будетъ заключеніе, что нашъ полъ предпочитаетъ вспыльчивыхъ и наглыхъ мущинъ? И Гове не будетъ изъ сего изключена?

Прости меня, моя любезная, и дружба твоя да не будетъ тмъ оскорблена! Мое щастіе перемнилось, но сердце мое останется всегда одинакимъ.