Ты скажешь, что мой разсудокъ заблуждается. Но получа отъ тетушки запрещеніе къ ней писать, узнала, что я должна отчаяваться о моемъ примиреніи; если средство сохранить свободу моего разума? И ты сама, моя дражайшая, должна чувствовать мое страстное смятеніе О! сколько я нещастна, согласясь добровольно на сіе пагубное свиданіе, и отнявши у себя власть ожидать общаго собранія моихъ пріятелей! я бы освободилась уже теперь отъ перваго моего страха, а кто знаетъ, когда окончатся настоящія мои безпокойствія? Избавлена отъ обоихъ мущинъ, можетъ быть находилась бы я теперь у тетки Гервей, или у дяди Антонина, въ ожиданіи возвращенія г. Мордена, который бы сдлалъ конецъ домашнимъ раздорамъ.

Намреніе мое конечно было ожидать конца всему длу. Однакожъ, знаю ли я, какое бы теперь носила названіе? Былаль бы я способною упорствовать снисхожденіямъ, умоленіямъ отца моего на колняхъ, а особливо, ежели бы онъ сохранилъ со мною умренность?

Однакожъ тетушка увряетъ, что онъ потерялъ бы тернніе, естьли бы я осталась не поколебимою. Можетъ быть онъ бы тронулся моимъ смиреніемъ прежде, нежели сталъ на колни передо мною. Милостивое его ко мн расположеніе могло бы увеличиться въ мою пользу; но ршеніе его, уступить мн наконецъ, оправдываетъ моихъ родныхъ; сколь осуждаетъ меня сіе ршеніе! Ахъ! зачмъ увдомленія тетушкины были такъ темны и осторожны! я ихъ теперь припоминаю. Я хотла съ нею говорить посл нашего свиданія, и можетъ быть тогда бы она все мн изъяснила. О! вредный, злоумышленный Ловеласъ! Но должно еще признаться; я одна повинна носить осужденіе за плачевное свиданіе.

Но прочь отъ меня, прочь вс тщетныя упреканія! прочь; потому, что он безполезны. Мн остается только защитить себя покровомъ собственной моей твердости, и утшать себя непорочностію моихъ намреній. Поелику уже поздно обращать глаза на прошедшее; то буду единственно стараться собирать вс мои силы для снесенія ударовъ раздраженнаго Провиднія, и обратить въ мое исправленіе испытанія, которыхъ мн избжать не возможно. Соединись и ты со мною въ сей молитв, моя нжная и врная Гове, для собственной твоей чести и нашего союза, дабы важнйшее паденіе твоего друга не сдлало вчнаго пятна дружеству не легкомысленному, и котораго основаніемъ была взаимная польза въ самыхъ важныхъ, равно какъ и въ самыхъ малйшихъ случаяхъ.

Кл. Гарловъ.

Въ субботу посл обда 23 Апрля.

О! дражайшій мой, единый другъ! теперь уже я не могу боле жить; я получила ударъ въ сердце; и никогда отъ того неизлчусь. Не помышляй боле о малйшемъ сообщеніи съ нещастною, которая отъ всхъ отвергнута. Какая осталась надежда, естьли проклятіе родителей такъ важно, какъ я всегда считала, и естьли столько примровъ доказываютъ, что исполненіе за ними послдуетъ! Такъ, моя любезная, теперь я должна бороться съ ужасными слдствіями отцовскаго проклятія, къ довершенію моего злощастія. Достанетъ ли мн силы къ снесенія такого размышленія! Разв страхи мои уже не оправданы обстоятельствами моего положенія?

Наконецъ получила я отвтъ отъ немилосердой моей сестры. Ахъ! зачемъ я въ томъ настояла во второмъ письм моемъ къ тетушк? Кажется; что уже оно было заготовлено для случая. Громъ былъ какъ бы въ усыпленіи, пока я его не возбудила. Посылаю къ теб подлинное письмо. Мн невозможно его переписать. Одна мысль меня отягощаетъ. О! ужасная мысль! проклятіе простирается даже до той жизни!

Самыя мрачныя предчувствія смущаютъ и терзаютъ мое сердце. Мн достаетъ силы только повторить оное. Избгай, перерывай, страшись всякой переписки съ жалостнымъ предмтомъ родительскихъ заклинаній!

Въ Пятницу 22 Апрля.

Мы предвидли, что отъ тебя кто нибудь придетъ къ намъ; къ намъ, то есть, къ моей тетушк и ко мн; и письмо при семъ приложенное ожидало прихода твоего посланнаго. Ты не получишь отвта ни отъ кого, къ кому бы ты ни писала, какая бы ни была твоя неотступность или требованія.

Съ начала хотли возвратить тебя пристойною властію, или перевести въ такое мсто, гд бы можно было надяться, что стыдъ покрывающій насъ всхъ, былъ бы со временемъ погребенъ вмст съ тобою; но я думаю, что оставили такое намреніе. И такъ ты можешь быть въ безопасности. Никто не щитаетъ тебя достойною, чтобъ безпокоиться о теб. Однакожъ матушка получила позволеніе послать теб платье твое; но только одно платье. Ты узнаешь по письму, что не расположены были сдлать теб и сей милости, и которую не для тебя теперь позволяютъ, но единственно для того, что оскорбленная матушка не можетъ ничего видть, что теб принадлежало, читай и трепещи!

Арабелла Гарловъ.

Въ замк Гарловъ, въ Субботу

15 Апрля.

Ты, которая была моей сестрою, (теперь я не знаю, какое должно теб дать названіе, и какое имя смешь ты носить, узнай, если ты хотла имть объясненіе, что ты наполнила все семейство ужасомъ. Отецъ мой, получа извстіе о постыдномъ твоемъ побг, въ первыхъ своихъ движеніяхъ, ставъ на оба колна, произнесъ страшное проклятіе. Кровь твоя должна оледенть при семъ чтеніи. Онъ просилъ отъ Бога,,,что бы ты въ сей жизни и въ будущей была наказана тмъ самымъ подлецомъ, на комъ ты основала свою законопреступную довренность.,,

Платье твое не будетъ отослано. Кажется, что пренебрегши его взять, ты щитала наврное, что можешь всегда получить, когда теб угодно будетъ потребовать; но можетъ быть ты въ мысляхъ имла только своего любовника, что бы поспшить къ нему потому, что все кажется быть забыто, исключая того, что могло служить къ твоему побгу. Однакожъ ты имла причину также думать, что стараясь увезти платье, могла бы отвратить свое намреніе. О! хитрое твореніе! какая осторожность, что бы не подать поводъ сумнваться! хитрое, то есть, для своей погибели и для стыда фамиліи.