О когдабъ онъ, не будучи никому обязанъ засвидтельствованіемъ почтенія, могъ завтрешниій день щитать для себя днемъ щастливйшимъ! Подлецъ, давъ теб почувствовать необходимость почтенія не тебя ли онъ винитъ въ отсрочк? Колико онъ презрителенъ! и колико мое сердце его не терпитъ!

Но въ тхъ обстоятельствахъ, въ моихъ ты съ нимъ находишься, мои чувствованія не умстны, однако и не знаю таковыли они, поелику весьма жестокое опредленіе для женщины есть, видть себя принужденную принимать такого человка, котораго она ненавидитъ. Невозможно, чтобъ ты его не призирала, по крайней мр, хотя временемъ. Онъ держалъ кулакъ у лба, когда ты его оставила въ гнв: тогда почто не былъ кулакъ въ его рукахъ кинжаломъ смертельнйшаго его врага!

Постараюсь выдумать нкой способъ, какимъ бы образомъ тебя отъ него избавить, и утвердить въ безопасномъ мст до прибытія двоюроднаго твоего брата Мордена: вымыслы всегда будутъ готовы, и ты въ случа можешь имъ слдовать. Ты уврена, говоришь ты, что можешь выходить, когда теб угодно, и что наша переписка неизвстна. Однако, по тмъ же причинамъ, которыя я теб съ нова представляла, и которыя сохраняютъ твою славу, я не желаю чтобъ ты его оставила прежд, нежели подастъ теб причину сомнваться о его честности. Но я думаю, что ты гораздо будешь спокойне, естьли надешься уединенія въ случа небходимости.

Я еще повторяю, что не имю ни малйшаго свденія, чтобъ онъ могъ, или осмлился токмо подумать тебя обидть; но изъ того должно только заключить, что онъ дуракъ, любезная моя, вотъ и все

Поелику жребій ввергаетъ тебя въ руки безсмысленнаго; то и будь при первомъ случа его женою; и хотя я не сомнваюсь, чтобъ не весьма было трудно управлять дураками, каковы и вс дураки имющіе остроуміе и тщеславіе, то прими его въ свое наказаніе, поелику ты не можешь принять его вмсто награды; однимъ словомъ, прими, какъ мужа, котораго теб небо опредляетъ для убжденія тебя, что въ сей жизни нтъ никакого совершенства.

Я съ чрезвычайнымъ нетерпніемъ буду ожидать перваго твоего письма.

Анна Гове.

Въ Среду 17 Маія.

Дружба не позволяетъ мн скрыть отъ тебя то, что столько же для тебя важно какъ и письмо, кое я сообщаю. Ты въ немъ увидишь, какъ тебя опасаются, чего отъ тебя желаютъ, и сколь вс твои родственники просятъ, чтобъ ты поступалъ честно въ разсужденіи двицы Клариссы Гарловъ. Они считаютъ, что я имю нсколько надъ тобою вліянія. Я желалъ бы всмъ моимъ сердцемъ имть онаго столько, сколько они въ семъ случа то воображаютъ.

Да позволено мн будетъ, Ловеласъ, увщевать тебя еще однажды, прежде, нежели будетъ поздо, прежде нежели причинишь смертельную обиду, разсудить обстоятельне о пріятностяхъ и достоинств твоей двицы. Да утвердятъ тебя въ честности частыя твои угрызенія совсти! да не лишится твоя гордость и не постоянное твое сердце наипріятнйшія наджды! Клянусь моею честію, Ловеласъ, что нтъ ничего кром тщеславія, мечты, и дурачества во всей своевольной нашей жизни. Мы разв при старости нашихъ лтъ будемъ разумны. Тогда мы оглянемся на прошедшія и теперешнія наши глупыя мннія, и самихъ себя презирать станемъ за упущеніе нашей молодости, когда воспомнимъ о тхъ честныхъ обязательствахъ, которыя бы могли заключить: естьли ты по своей особенности, упустишь случай соединиться съ сею несравненною женщиною, непорочною съ самаго младенчества, благородною и сообразною въ своихъ дяніяхъ и чувствованіяхъ, твердою въ своемъ почтеніи и худо награжденною безразсуднйшими родителями. Какая же женщина можетъ составить лучшее благополучіе для человка!

Разсуди также и о томъ, что она для тебя претерпваетъ. По истинн, въ то время, когда ты изобртаешь ухищренія къ ея погибели; по крайней мр она въ семъ смысл то принимаетъ; не стнаетъ ли она подъ проклятіемъ родителя, которое навлекла на себя по случаю изъ любви къ теб? Не ужели ты пожелаешь придать свою силу и дйствіе къ тому проклятію?

Чемъ льстится здсь твоя гордость? Ты, которой столь глупо себ представляешь, что вся фамилія Гарлововъ и Гове, суть не инное что, какъ машины, кои ты употребляешь, такъ что они ничего о томъ не знаютъ, на свои своевольныя и мстительныя происки; но ты самъ не инное что, какъ орудіе непримиримаго брата, и завистливой сестры, наносящей многія печали и нещастія лучшей во всемъ свт сестр. Можешь ли ты снести, Ловеласъ, что тебя почитаютъ за орудіе прежняго твоего врага Жамеса Гарловъ? Ты конечно обманутъ подлйшимъ человкомъ, Осипомъ Леманомъ! довольнымъ твоею щедростію, и воспользовавшимся тою сугубою ролью, кою ты заставилъ его играть. Присовокупи къ тому, что ты орудіе самаго злаго духа, которой единой наградитъ тебя по заслугамъ, и которой не преминетъ учинить онаго, я тебя увряю, естьли ты будешь закоснвать въ непотребномъ своемъ намреніи, и естьли ты оное исполнишь.

Кто бы другой, кром тебя, могъ сіе учинить, съ толикимъ равнодушіемъ, которое я замчаю въ твоихъ словахъ, словахъ написанныхъ въ послднемъ твоемъ письм? Прочти ихъ здсь, окамнелое сердце!,,Кудабы она могла отъ меня избжать? Родители ея не примутъ; дядья держать ее у себя не станутъ; любезная ея Нортонъ зависитъ отъ нихъ, и не захочетъ имъ о ней предложить; двица Гове не осмлится ее къ себ принять: у ней нтъ въ Лондон другаго друга, кром меня, а городъ сей совершенно ей неизвстенъ.,, Какое должно быть сердце, способное торжествовать надъ столь глубокою печалію, въ которую она ввергнута твоими умыслами и хитростями? Сколь пріятное, но и печальное должно быть ее разсужденіе, что она въ состояніи была смягчить твою жестокость при произнесеніи имени родителя, подъ которымъ ты ей предлагалъ Милорда М… Ко дню твоего торжества? Младыя ея лта заставляютъ ее желать отца, и надяться друга. Ахъ! Любезной Ловеласъ, ты учинился ей извергомъ, вмсто отца, котораго ты у ней похитилъ.

Ты знаешь, что я не могу имть никакой выгоды и никакого намренія, когда желаю, чтобъ ты отдавалъ справедливость сей удивленія достойной двиц. По любви къ теб вторично тебя заклинаю, къ чести твоей фамиліи, и для человчества, будь справедливъ противъ Клариссы Гарловъ.

Нтъ нужды, естьли сіи усильныя прозьбы не приличны моему свойству. Я былъ да и теперь еще весьма злобный человкъ. Естьли ты примешь мой совтъ, которой состоитъ въ томъ, какъ ты увидишь въ письм твоего дяди, и всей твоей фамиліи, тогда можетъ быть скажешь, что ты не боле меня злобенъ. Но естьли ты ожесточишься на меня за мои укоризны, и естьли ты не уважишь толикой добродтели; то злость цлаго Легіона діяволовъ соединенныхъ вмст съ полною властію ищущихъ погибели невинныхъ душъ, не учинила бы толикаго зла, ниже такого скареднаго зла, въ коемъ тебя обвиняютъ.