По своей пристрастной ко мн дружб, ты всегда будешь почитать меня изъятою отъ всего того, что называютъ великими произвольными погршеніями. Но увы! Мои нещастія начинаютъ меня толико уничижать, что должна уже бываю проникать внимательно во глубину моего сердца: что же въ смущеніи своемъ я въ немъ созерцать могу? Поврь мн, любезная моя пріятельница, я вижу въ сей непроницательной бездн боле тщеславія, боле сокровенной гордости, нежели воображала.

Естьли я избрана единственно къ наказанію себя самой и своей фамиліи, коей нкогда называли меня украшеніемъ, то молись за меня, любезная моя, чтобъ я вовсе не предалась самой себ, и чтобъ мн еще осталось силы соблюсти свое званіе, или покрайней мр, чтобъ не была виновною по своимъ погршностямъ и противно моимъ знаніямъ. Провидніе да совершитъ во всемъ прочемъ свою волю. Я буду слдовать съ терпніемъ и безъ сожалнія всему тому, что оно мн ни опредлитъ. Мы не вчно жить будемъ: дай Богъ только, чтобъ мн провесть послднія мои дни благополучно.

Но я не хочу обременять тебя моею скорбію, столь печальными разсужденіями; они должны остаться во мн одной. Довольно имю я времени ими заниматся, содержать въ себ оные. Да и нтъ другаго предмта, которой бы могъ упражнять мой разумъ. Но нещастія мои столь жестоки, что не могутъ долго продолжаться. Ршеніе приближается. Ты подаешь мн надежду къ лучшему: я буду надется.

Однако чемъ ласкаться могу отъ лучшаго будущаго времени; я повергаюсь изъ одной крайности въ другую, и столь уничижена, что когда буду и въ благополучнйшемъ находится состояніи, то и тогда немогу безъ стыда показаться публик! А все сіе происходитъ по внушенію корыстолюбиваго брата и зависливой сестры!

Остановимся: призовемъ въ помощь разсужденіе. Не происходятъ ли сіи язвительныя размышленія о самой себ и о другихъ, отъ тайной гордости, которую я теперь лишь порицала? Столь я нетерплива! Я въ сію минуту ршилась претерпвать все безъ роптанія. Я на то согласна; но трудно, чрезвычайно трудно, успокоить сердце исполненное горести, и душу огорченную свирепостію неправосудія, наипаче въ самыхъ жестокихъ искушеніяхъ. О жестокой братъ… Но что! Мое сердце еще воздымается? Я хочу оставить перо, коимъ не въ силахъ управлять. Должно съ усиліемъ преодолть нетерпливость, которая лишила бы меня плода моихъ нещастій, естьли он мн насланы для моего исправленія. И которыя моглибъ вовлечь меня въ такія заблужденія, кои достойны и другаго наказанія. Я возвращаюсь опять къ тому предмту, отъ коего я столько удалилась: наипаче ссылаюсь я на т три предложенія, которыя заключаютъ послднее твое письмо.

На первое изъ трехъ твоихъ представленій, то есть, чтобъ хать въ Лондонъ, я отвчаю, что представленіе, коимъ оное сопровождается, приводитъ меня въ совершенной страхъ. Да и дйствительно, моя любезная, будучи въ своемъ состояніи благополучна, и видя толикое нисхожденіе матери тебя любящей, безъ сомннія ты не можешь мн подать сего предложенія. Я почитала бы себя презрнія достойною естьлибъ оное слышать хотла. Чтобъ мн быть причиною нещастія, такой матери, и тмъ можетъ быть прекратить ея жизнь! Тмъ ты окажешь благородство своей души дражайшая моя! Увы! такое заступленіе, которое обыкновенно употребляютъ вс изъ одной отважности, и которое сумнительно по своимъ причинамъ, когдабы они казались извинительными въ глазахъ тхъ, коибъ оныя столь же хорошо знали какъ и я, такое заступленіе, говорю я, напротивъ того, боле способствовать будетъ къ твоей гибели! Но я не хочу и на одну минуту останавливаться при сей мысли. Умолчимъ о семъ, для собственнаго твоего благополучія.

Что касается до втораго твоего предложенія, то есть, отдаться въ покровительство Милорда М… И госпожъ его фамиліи, то признаюсь теб, какъ и прежде признавалась, что не могши скрыть отъ себя самой, что таковою поступкою, по сужденію публики отдалась бы я въ покровительство Г. Ловеласа. Я все еще думаю что на то бы прежде ршилась, нежели захотла быть женою Г. Сольмса, естьли ужъ ни какого другаго средства мн не останется.

Ты видишь, что Г. Ловелась общается сыскать надежное и на чести основанное средство, дабы востановить меня въ моемъ дом. Онъ присовокупляетъ, что вскор отправитъ въ оной госпожъ своей фамиліи, однако по такому приглашенію я буду обязана сама заслужить честь ихъ посщенія. Сіе предложеніе я почитаю весьма не разсудительнымъ, и не могу на то ни какъ согласиться. Не былоли сіе основаніемъ моей независимости? Естьли бы я уврила его лестными выраженіями, не разсудя о слдствіяхъ ихъ, то разсуди до какой крайности единой сей совтъ могъ бы меня довесть: какимъ инымъ средствомъ могу я вступить во владніе моего помстья, какъ не по сил обыкновеннаго правосудія, котораго исполненіе, конечно не преминулибъ отложить вдаль, когда бы я была боле, нежели когда либо разположена употребить оное или посредствомъ явнаго насилія, то есть, изгнавъ вооруженною рукою пристава и многихъ другихъ въ довренности у моего родителя находящихся людей, коихъ онъ тамъ содержитъ для смотрнія за садами, за зданіемъ, за уборами, и кои съ недавняго времени получили, какъ я знаю, хорошія наставленія отъ моего брата? Третіе твое представленіе, то есть, соединится съ Ловеласомъ, и немедлнно съ нимъ сочетаться… Съ такимъ человкомъ, коего нравы ни мало мн не нравяться… По такомъ поступк, ни мало не могу надется когда либо примириться съ моею фамиліею… Напротивъ которой великое множество возраженій сердц мое изъявляетъ… О семъ и думать не должно.

По основательномъ размышленіи, наимене безпокоитъ мои мысли то, чтобъ хать въ Лондонъ. Но я охотне бы отреклась отъ всей надежды щастія въ сей жизни, нежелибъ согласилась, чтобъ ты вмст со мною хала, какъ ты о томъ столь отважно предлагаешь. Естьлибъ я могла прибыть безопасно въ Лондонъ, и найти благопристойное себ убжище, то кажется мн, что я осталась бы независима отъ Г. Ловеласа, и поступалабъ съ моими друзьями какъ хотла, или когдабъ они отвергли мои предложенія, то ожидала бы спокойно прибытія Г. Мордена. Но весьма вроятно, что они тогдабъ приняли мое представленіе, чтобъ препроводить свою жизнь въ двств, и когда бы они увидли, что я столь свободно оное опять возобновила, то покрайней мр были бы убждены, что я предлагала имъ оное чистосердечно. По истинн, моя любезная; я бы оное врно исполнила, хотя въ шуткахъ твоихъ ты кажется уврена, что мн оное многаго бы труда стоило.

Когда ты могла обнадежить меня доставленіемъ двумстной коляски, то можетъ быть нетрудно для тебя будетъ найти одномстную для меня одной. Не думаешь ли ты, что можешь сіе исполнить, не поссорясь сама съ своею матушкою, или не поссоря ее съ моею фамиліею? Нтъ нужды, хотя въ карет, хоть въ носилкахъ, или въ телег, или на лошади, но только чтобъ ты не хала со мною. Но естьлибъ ты достала что ниесть одно изъ двухъ послднихъ, то я думаю у тебя просить какого нибудь платія твоей служанки, по тому что я ни какого короткаго знакомства съ своими не имю. А чемъ оно просте, тмъ для меня будетъ приличне. Ты можешь прислать оное на дровяной дворъ, гд я переоднусь, и по томъ потихоньку пойду площадкою лежащей у зеленой Аллеи. Но, ахъ! любезная моя, и сіе самое предложеніе не безъ великихъ затрудненій, которыя кажутся непреодолимыми для столь непредприимчиваго духа, каковъ есть мой. Вотъ мои разсужденія о опасности.

Во первыхъ, я опасаюсь что не имю потребнаго времени для приготовленія себя къ сей поздк.

Естьли по нещастію о томъ узнаютъ, пошлютъ за мною погоню, задержатъ меня въ побг и отвезутъ обратно въ сей домъ, то конечно подумаютъ, что сугубую будутъ имть причину принудить меня выдти за Г. Сольмса; и въ столь смутномъ обстоятельств, можетъ быть я не буду въ состояніи столько сему воспротивиться, какъ въ первое свиданіе.

Но положимъ, что я пріду въ Лондонъ благополучно, но я ни кого тамъ иначе не знаю, какъ по имени. Естьли я появлюся къ купцамъ, служащимъ для нашей фамиліи, то не должно сомнваться, чтобъ ихъ прежде всего о томъ не извстили, и не преклонилибъ ихъ мн измнить. Естьли Г. Ловеласъ откроетъ мой побгъ, и естьли встртится съ моимъ братомъ, то какія отъ того не могутъ произойти нещастія, хотябъ я согласилась или нтъ возвратиться въ замокъ Гарловъ.