Друзья собирались в детской с утра. Пересказывали приключения минувшего дня, смеялись. Приходил Сашка Соскин и тут же на него возникал Кондрат.

– Тебе чего здесь надо?

Шеф останавливал Витьку.

– Не трогай…Соскин наш пацан.

Соскин украдкой глядел на Шефа. Кондрат бурчал.

– Да ты че, Нуртасей! Никакой он не наш… Это пристебай…

Соскин, что верно, то верно, пристебай из пристебаев. Тут Витька прав. Но что Соскин наш пацан тоже правда. Не беда, что он заявлялся к нам исключительно по нужде. Кто-то обидел, кирнуть на халяву -

Сашка Соскин тут как тут.

У меня тоже появился друг. Вася Абрамович.

Давным давно,

На Дальнем Севере,

Где человек сидел на дереве…

Мужики пили пиво, курили, Васька пел под гитару. Оглушающе беспорядочный бой семиструнки не смазывал впечатления – голос у

Абрамовича в поряде.

Мой одногодок Вася Абрамович жил с матерью в подвале дома через дорогу и мечтал стать артистом. Мужики, что приходили в беседку послушать Васино пение, говорили: "Быть тебе, Вася артистом…

Только не пей…". Говорили не пей, а сами при этом угощали Ваську вином и пивом.

Неунывающий, веселый Вася нравился всем. Приглянулся он и моей матушке. Близко сошелся Вася и с братьями.

Я не жаловался другу на жизнь. Абрамович своими глазами видел, как я дрожал в страхе перед Шефом. За невыученные уроки брат взял за правило ставить меня в угол. На вытянутых к потолку руках я держал по тому энциклопедического словаря. При этом сам Шеф с Коротей и

Муркой играли в преферанс.

Коротя жалел меня.

– Нуртасей, может хватит…

Шеф рявкал на друга:

– Не твое дело! Ты же не знаешь, что у него творится по алгебре и немецкому. Не знаешь? То-то. Бек тупой как сибирский валенок и уроки не учит.

Когда Шеф задумывался вслух: "В кого ты у нас такой?", я нисколько не обижался, потому что в тайне не считал себя беспробудно тупым. "Дело не в этом". А дело в том, что Шеф боялся за меня.

Боялся, как бы я не встал на проторенную Доктором и Джоном дорожку.

Мало того, что Васька веселый, он еще и безотказный. Я не хотел домой и предложил: "Пойдем сегодня ночевать в подвал". Васька поддержал: "Пойдем".

…Нестерпимо противно бил в глаза свет. Спросонья ничего не разобрать. Кто? Что? Глубокой ночью нас с Васей разбудили мильтоны.

Мусора столкнули меня и Васю лбами, и повели к воронку.

В дежурке райотдела милиции три офицера. Один из них, старлей услышал мою фамилию и возрадовался: "Скоро придет лейтенант Уютов.

Вот он тебя повесит на эту лампочку".

Про Уютова слышал я от Джона. Лейтенант гонял малолеток

Советского района и Шефа с Джоном знал хорошо.

Я и Вася сидели на лавке и слышали, как дежурный выговаривал по телефону моей матушке:

– У вас в семье растут одни бандиты…Что вы отнекиваетесь…?

Придите и посмотрите… Теперь и самый младший встал на преступный путь…Что нет? Я говорю: "Да!".

Пришел верзила. Это был лейтенант Уютов. Ничего не сказал и вывел

Васю из дежурки. Через пять минут райотдел огласился диким криком

Васи. Васька не нюня, пацан крепкий. Значит, били жестоко.

Дежурный улыбнулся мне: "Следующая очередь твоя".

Крики из пыточной усилились. Что делать? Сейчас меня будут бить.

Я лихорадочно обдумывал, как буду умолять Уютова не делать мне больно. Открылась дверь и в дежурку вошел Шеф. Старлей привстал со стула.

– Нуртас, как здоровье?

– Нормально.

– Ты присядь.

– Где его задержали?

– В подвале… В доме по Курмангазы и Коммунистическому…

– Вы его не трогали? – Шеф хмуро смотрел на старлея.

– Да ну что ты, Нуртас…

В дежурную комнату вошли Васька с Уютовым. Васька улыбался.

Лейтенант и Шеф молча поздоровались.

…В доме Васи висела писаная маслом картина с изображением женщины. Женщина держала в руке виноградную гроздь.

– Откуда рисунок?

– Мамаша нарисовала.

– Да ну?

Сначала я не верил. Мама Васи женщина слишком простая, уборщица.

Приглядевшись, однако поверил. Левая рука на портрете длиннее правой. Настоящий художник так не нарисует