Видишь, я стою босой

Перед Вечностью,

Ничего у нас не получится

С человечностью…

"Сердце врет…". С умилением юной царевны Таня подхватывала вместе со всеми

Ах, гостиница, ты

Гостиница,

Сяду рядом я -

Ты подвинешься…

Если Валя Саленко аккуратно корректировала меня, то Зоя Долбня угорала от моих прибауток.

Неважно смешно или не смешно выглядела на деле моя шутка, но Зоя смеялась больше всех.

– Эх, как жаль, что скоро нам расставаться. – говорила Зоя.

Зоя местная, с Кубани. Гордая, смелая, преданная и верная казачка.

Светлана Владимировна перед прослушиванием "Лунной сонаты" попросила выступить старшего пионервожатого.

Виктор Абрамович Малов задержался и, появившись, сразу взял быка за рога.

– "Лунная соната" – творение одержимости. Сегодня вы прослушали

Светлану Владимировну. Она говорила об одержимости в искусстве, о том как важно, не щадя себя, добиваться поставленной цели в искусстве. Да, только так надо шагать к заветной цели. Только тогда рождаются такие вещи как "Лунная соната" Бетховена, "Реквием"

Кабалевского.

Вам скоро делать выбор. Хочу напомнить об одном. О том, о чем сегодня говорила Светлана Владимировна. О том, что выбор должен быть достойным…

Возьмите, к примеру, Евтушенко… С какого бы конца его не сокращать – его не убудет. Я желаю вам, чтобы ни у кого и никогда не возникло ни малейшего желания как-то сократить вас. А теперь слушайте музыку.

– Виктор Абрамович умный…- сказал я Вале.

– Он еврей…- объяснила вожатая.

Валю послушать – все евреи умные. У нее в университете работает проректором сын секретаря ЦК ВКП(б) Жданова, бывший зять Сталина.

Так он тоже еврей, говорит Валя Саленко.

От Эразма Роттердамского, что дала мне почитать вожатая, можно умереть со скуки. Валя требует отчета о прочитанном. Приходится листать. Философ рассуждает о человеческой глупости и подводит читателя к мысли, что глупость – это благо. Что бы делали евреи и другие умарики, не будь глупцов? Хотя, если разбираться, то умные и глупые по истинному счету – дураки зеркальные. И ничего нового нет в утверждении о том, что на глупости покоится мир и единственно в ней залог прогресса.

В "Орленке" ЧП. Утонул один из руководителей москвичей. Погибший неплохой пловец. Зашел после обеда на несколько метров от берега в воду и утонул. Очевидцы говорили, что парня сбила с ног и утащила в море набежавшая волна с песком и илом. Мы купались до обеда, погода за час с небольшим не сильно поменялась. Трудно понять, как пловец-разрядник не сумел справиться с рядовой волной.

Парня искали спасатели с вожатыми. Взявшись за руки, они прошли цепью на сто метров от берега. Не нашли. Через два дня москвича выбросило волной у Джубги.

Валя испереживалась за утопленника: "Такой молодой… И на тебе".

До всего ей есть дело. Она продлила на две смены пребывание в

"Орленке" двум девчонкам из сыктывкарского детдома. Помнит про все наши болячки.

Что у вожатых должна быть личная жизнь – и козе понятно. Кто был у них на сердце Валя и Зоя с нами не делились. Ничего серьезного на наших глазах с ними не происходило. К примеру, Зоя дразнила вожатого

Роллана, битковатого увальня. Но это ничего не значит. Роллан парень серьезный, держался стойко. Лишнего себе не позволял.

Мы скоро разъедемся, будет новый заезд, и вожатым вновь придется запоминать имена, фамилии, привычки. Мы то их не забудем. За это можно спокойно поручиться. А они? Сколько нас таких у них? И кто мы для них?

С Таней Власенковой сталкиваемся по несколько раз за день. Не здороваемся. Как будто и не было Джулиано с Бьянки. На игре с нами она просекла мое занудство. В этом все и дело.

Власенкова одного года рождения с Байдалаковым, только с ноября месяца. "Живет, – говорил Игорь Конаныхин, – Таня рядом с Домом пионеров". Это мне ни о чем не говорит. В Ленинграде я не был.

О девчонках великовозрастные пионеры сплетничали на туалетном балконе. Плотный, с залысинами, очкарик из Костромы на вопрос

Байдалакова о землячке отвечал: "Да, Ленка у нас развитая… Задница и груди у Ленки такие, что пути-дороги у нее светлые…".

Я помнил об обещании Гале прийти за ней вечером. Раза два опоздал

– пришел после закрытия столовой и решил подождать до следующего дежурства отряда по столовой.

Мой одногодок из Туркмении. Пожалуй, из всех, с кем довелось общаться в "Звездном", был мне ближе всех. Открытый, отважный пацан.