Спустя три недели после игры в Трнаве случилось то, чего я боялся весной 67-го.

Пришло письмо от Доктора из Карсакпая.

"…Исчез Джон. Искал его я неделю, пока не нашел в больнице

Джезказгана.

Мама, соберись с силами. Наш Жантас заболел. Заболел серьезно. В справке записано "шизофрения".

В тот же день я отправил письмо в Карсакпай. Через неделю получил ответ.

"Бек! Ты пишешь, что во всем виноват я и при этом не выбираешь слов. Письмо меня расстроило. Знаешь, братишка, прежде чем бросаться словами, надо хоть немного думать. Остынь. Приеду с Джоном, расскажу".

Доктор привез Джона ночным поездом. Шизофрения или может что-то еще другое обуяло Джона, только дурил он по-настоящему. Вызвали спецбригаду и третье отделение Республиканской психбольницы пополнилось еще одним Ахметовым.

"Том бе ле не же…".

Когда я вспоминаю Иришу Дайнеко, то с веток алма-атинских карагачей на меня осыпается снег января 1968-го.

У Омира день рождения 6-го января. На столе вино, яблоки, сигареты. В кресле сидит Ириша, по комнате невидимо-неслышно кружит снег. "Том бе ле не же…". Поет Сальваторе Адамо.

Я недооценивал Омира. Ириша – девушка грез и действительности. Я смотрел на нее и понимал, почему Омир, даже тормознувшись на второй год в восьмом классе, не мог забыть ее.

"Падает снег…". "Том бе ле не же…". У Ириши лучистые глаза и от нее исходит мягкая чувственность. Тихоня вкрадчиво улыбалась одними глазами и еле слышно смеялась.

Знает ли она, что мы с Бикой оттучкали ее брата?

– Я прошу вас подумать над тем, кто, по-вашему, герой нашего времени?- Лилия Петровна держала в руке средней толщины книжицу.

Глаза ее блестели.

Поднял руку Кеша Шамгунов.

– Лилия Петровна, а кто такой вообще герой нашего времени? И почему мы должны верить Лермонтову, что Печорин герой его времени?

Лилия Петровна положила книжку поверх классного журнала, и склонив голову к плечу, прошлась между рядов. Вернулась к столу, пружинно выпрямилась.

– Шамгунов, вы никогда не задумывались, почему нам интересна та или иная книга?

Кеша поднял голову к потолку.

– Как-то не думал.

Лилия Петровна вновь, теперь уже неторопливо, пошла между рядов.

– Всем нам интересны только те книги, где мы узнаем себя. – Она обернулась. – Шамгунов, вы не ловили себя на таком ощущении?

Кеша оглянулся на Бику. Халелов показывал Кеше знак: тяни, сколько можешь, время.

– Кажется, ловил.

– Садитесь. – она повернулась ко мне. – Вы не хотите что-нибудь сказать?

Я поднялся. Сказать мне было нечего, но говорить что-то надо.

– Я думаю так, что героя нашего времени не существует. Литература не арифметика и не должна вычислять среднеарифметического человека.

А если говорить о Печорине, то мне он не интересен.

– Почему? – Лилия Петровна остановилась.

– Понимаете, Печорин все время занят исключительно и только собой. Все другие персонажи существуют только для обслуживания его прихотей.

– Вы так думаете?

– Да.

– Хорошо… Почему тогда Печорин постоянно занят собой?

– Что-то ищет.

– Правильно. Но от добра добра не ищут. Правильно? У Печорина благополучная жизнь. Но он все равно не в себе. От чего?

– Не доволен собой. – Я не знал другого ответа.

– Вот видите…- Лилия Петровна строго посмотрела на Бику. Мой друг перестал гримасничать. Она вновь повернулась ко мне.

– Как вы думаете, недовольный собой человек достоин любопытства?

Вот уж не знаю.

– Как вам сказать…- Я задумался. – Может, если…- Я поправился. – Все зависит от того, на что направлено его недовольство.

– Вы на правильном пути. – Лилия Петровна подняла со стола книжечку, показала обложку.- Самое главное это то, что происходит с нами внутри. Я не случайно принесла сегодня Сэлинджера и заговорила о герое нашего времени. Главный персонаж романа "Над пропастью во ржи" показался близким мне человеком. Подросток недоволен собой и занят поисками счастья…

Счастье. Несколько лет назад я не допускал возможности быть в

Америке счастливым человеком. Страна "багровых туч" и непролазной тьмы. Американцы непонятно для чего родились. Они не живут, а выживают. Какой надобности ради – непостижимо. Из Америки притопал к нам комплекс неполноценности. Комплекс, что свел Джона с ума.

Значит ли это, что сумашествие – освобождение от комплекса?

Идиотская мысль. Все равно что шизофрения.

Шизофрения отдает автомобильной шиной, тугой, твердой, как камень, резиной. Ш-ш-ш…Ш-ш-шайба… Шайба та же прокладка. Придет в негодность – кранты водопроводу, "сработанного рабами Рима".