— Я не знаю, – сказала она торопливо.

— Как обычно, – ничуть не удивившись, констатировал Мак и повернулся к остальным. – Строимся. Это надолго.

Люди в черном понимающе переглянулись и мгновенно растворились в пыли.

— Садись, покурим, – сказал Мак и уселся на невесть откуда взявшийся огромный камень.

Рита послушно села, сжимая пальцы. Ее снова затрясло, и она с ужасом представила себе, как рухнет сейчас на эту дорогу, в эту сухую грязь и будет выть, изгибаясь, поднимая вокруг себя столбы серой пыли...

Мак полез в черную сумку, висящую на поясе, достал пачку сигарет и чем-то знакомо звякнул. Рита, уже ощущая в теле привычную боль, впилась глазами в его лицо и почти простонала:

— У тебя есть?

Мак быстро встал и огляделся. За будкой остановки уже стояло несколько палаток, горели костры, а черные люди из бревен складывали нечто, похожее на обеденный стол. На одной из палаток белел лоскут ткани с черным крестом.

— Неотложная помощь, – усмехнулся Мак. – Пошли.

Они двинулись к палатке с крестом. Рита, чувствуя знакомую боль в спине и ногах, почти бежала.

— Входи, – сказал Мак и откинул полог.

Рита рухнула внутрь и белыми бескровными губами зашептала:

— Скорее...

— В левом углу, – отрывисто бросил Мак и закурил. – Дозу знаешь?

Но Рита, уже ничего не слыша, лихорадочно закатывала рукав куртки.

... Она посидела еще несколько мгновений, согнув руку в локте, потом оно пришло, и Рита облегченно расслабилась:

— Дай покурить.

Мак сел рядом и протянул ей сигарету:

— Давно?

— Что? – не поняла Рита. – А... не знаю.

— Ну, пошли, – поднялся он. – Помощь оказана, травма ликвидирована.

— Сколько я тебе должна? – спросила Рита, опуская рукав.

— У нас еще будет время об этом поговорить, – улыбнулся Мак, блеснув золотым зубом. – Пошли.

Они вышли из палатки, и Рита увидела, что людей на остановке прибавилось, а кое-кто из тех, кто пришел среди первых, включая интеллигентного вида мужчину и слегка протрезвевшую компанию, уже помогают черным, что-то поднося, устанавливая, что-то копая.

Рита зашла в будку и плюхнулась на скамейку, откинувшись назад и упершись затылком в жестяную стену. Пришло хорошо, и она почти забыла тот безумный дикий вальс, тот сатанинский танец, тот крик... Всплыло перед глазами лицо Яна.

— Что с тобой? – он тряс ее за плечи, откидывал с лица волосы и испуганно повторял: – Что с тобой?

— Напилась, как свинья, – коротко прокомментировала дама в берете и, брезгливо подняв свое тучное тело, покинула будку.

— Уйди, – сказала Рита. – Мне хорошо.

Ее холодные руки устало лежали на коленях, и с них на землю капало что-то красного цвета, стекая струйками-змейками по джинсам и расползаясь причудливым узором в пыли дороги. Будка вдруг выросла до невероятных размеров, и вход в нее стал стеной из прозрачного толстого стекла, за которым все вилась бесконечная дорога, сумасшедшая в своей бесконечности, свихнувшаяся от пыли и отсутствия колес и травы...

— Когда рушатся замки, приходит любовь... Но смотри, замок еще стоит, вот он там, на холме, а в соседнем, под крестом – моя любовь... Просто и хорошо... – шептала Рита, ловя губами капли, текущие с ее рук.

— Что они сделали с тобой?! – кричал Ян, но глаза ее были пусты, как черные очки Мака, как черная его рубаха, ничего не отражая и не видя, как черная стена из покореженных камней и железа. Железо бывает черным, если долго, долго, долго...

Стеклянная стена будки разлетелась осколками стеклянной пыли, и Мак, отодвинув Яна, взял Риту за руку и вывел на дорогу. Рита засмеялась и понеслась вместе с пылью, сворачиваясь столбом и вырастая фонтаном, опускаясь, замирая и взлетая вновь, чтобы снова упасть. Черная палатка остановила ее полет.

— Ты слишком многого хочешь от жизни, девочка, – сказал Мак и стянул с нее джинсы.

А там, над дорогой, медленно садилось солнце.

Ночью люди, объединенные ожиданием, коротали время у костра, и не было ни своих, ни чужих, ни богатых, ни нищих, и даже дама, сняв берет, великодушно беседовала с одним из черных людей, наверное, желая что-то понять. В будке-ожидалке оставили двух сторожей, караулить автобус, и весь палаточный лагерь медленно погрузился в сон...

Просыпались кто как привык: кто-то быстро и сразу, кто-то долго и нехотя. Рита выбралась из палатки и удивленно смотрела вокруг. За будкой остановки стояло уже два довольно приличных дома с надписями на дверях "Общежитие женское" и, соответственно, "Общежитие мужское". Над одной из палаток красовалась зеленая вывеска "Магазин". Над другим деревянным строением кто-то умелой рукой вывел "Рок-Клуб" – буквами, истекающими кровью. Около него на бревне сидел Ян с гитарой. Рита подошла и молча села рядом.

— Автобуса не было ночью? – спросил он.

— Разве он ходит по ночам? – удивилась Рита.

— Конечно. Не все об этом знают. Как ты?

— Нормально, – кивнула Рита и показала на надпись над строением. – Твоя работа?

— Моя, – кивнул Ян. – Делать-то надо что-то. Пока автобус не пришел.

— Ты в этом так уверен? – спросила Рита и закурила.

— А ты разве нет? – закрылся вопросом Ян.

— Не знаю, – сказала Рита. – Я сейчас не живу. Нет меня. Пытаюсь ждать и не знаю, умею ли. И непонятно, что хуже: ждать или не уметь. Я боюсь.