— Превосходно, — его глаза потемнели и стали совсем изумрудными. — У меня тоже есть несколько «условий». Но, да, конечно, я лягу с тобой в постель. — Джон снова взял ее на руки и большими шагами устремился к хижине. Принц и Герцогиня следовали за своим хозяином по пятам.

— Условия? — Шеннон нахмурилась. — У тебя тоже есть условия?

— Да, есть.

— Прежде чем мы займемся сексом?

— Прежде чем мы начнем «трахаться», — ехидно усмехнувшись, сказал Джон.

— Ты помнишь это слово?

— Я помню каждое слово из того вздора, что ты несешь с момента нашей встречи. Это, в общем-то, одно из моих условий.

— О? Ты хочешь сказать, что мне больше нельзя болтать вздор?

— Как раз наоборот. — Они уже были у колодца, и Джон опустил ее на землю. — Пока я буду готовить кролика для нас обоих, — и прошу не спорить! — я хочу услышать каждое слово.

— Чего? Ты хочешь сказать, вздора?

— Да!

— И я должна есть кролика? Это твое второе условие?

— Да.

— Понятно, — Шеннон закрыла глаза, чтобы не видеть, как Джон свежует зверька. — Я уже подумывала, что могла бы на время перестать быть вегетарианкой, здесь ведь нет других запасов протеина.

— Что это значит? — спросил Джон, ничего не поняв.

— Я съем немного кролика, раз для тебя это имеет значение… И, кроме того, я обожаю Герцогиню. Джон торжествующе улыбнулся.

— И еще потому, что тебе нравится трахаться?

— Фи, не будь вульгарным! Есть еще условия?

— Все. Ешь здоровую пищу и расскажи мне все подробно о своей жизни. Все, что сможешь вспомнить. И я буду доволен.

— Тебе будет скучно. — Ее сердце забилось быстрее. Он будет поражен ее рассказом, Только бы убедить его хоть немного, чтобы, когда она, наконец, исчезнет, он понял, куда она ушла. — Я расскажу тебе самое важное из того, что помню.

— Прекрасно. Входи и начинай историю, — Джон распахнул дверь хижины.

— Дом, милый дом, — нежно пробормотала она. — Как хорошо, Джон. Я рада, что мы здесь, а не в деревне.

Он сочувственно улыбнулся, заметив брошенный ею на кровать нетерпеливый взгляд.

— Начинай. Я разожгу очаг.

— О’кей, — Шеннон поставила на буфет свою сумку, и вышла на середину комнаты, — «История моей жизни, рассказанная Шеннон Клиэри (мною самой)».

Его улыбка словно согревала Шеннон, но та все же спохватилась и начала рассказывать.

— Моя история началась еще до моего рождения, в день встречи моих родителей.

— Блестящее введение, — сказал Джон, растягивая слова.

— Ш-ш-ш. В моем случае этот факт имеет большое значение. Видишь ли, когда моя мать встретила моего отца, она уже была замужем. Ее первый муж, Томас Тремейн, был сущим негодяем. Возможно, у него были положительные качества. По крайней мере, мама утверждает, что дома с ней он вел себя отвратительно, постоянно бил и оскорблял ее. Потом у них родился первый ребенок — мой брат Филипп. Прошло совсем немного времени, и Том принялся бить и его. Затем родилась моя сестра Гвен. Я хочу сказать, моя единоутробная сестра. Ее Том никогда, не бил, до самого развода.

— Твоя мать развелась с ним?

— Мой отец, Мэтью Клиэри, был тренером Филиппа в младшей лиге…

— Извини, не понял.

— Инструктор. Спортивный «дрессировщик». Ну, это неважно. Отец заметил, что Фил всегда в синяках и у него разбиты губы. Он не смог вынести того, что с ребенком обращаются жестоко, и репшл поговорить с матерью Фила. Отец сразу понял, что она — жертва и сказал, что если она ничего не предпримет, он сам отправится в полицию. Надо сказать, что мама была невероятно красива. И мой отец влюбился в нее.

— Ты похожа на нее?

— У мамы темные волосы. В остальном я ее точная копия. Мама развелась с Томом и вышла замуж за моего отца. Однажды ночью, за два месяца до моего рождения, Том напился, пришел в наш дом и застрелил моего отца.

— Что-о-о?

В глазах Шеннон застыли боль и слезы.

— Я никогда не видела своего отца, Джон, но я много знаю о нем. После него остались дневник, тонны книг по истории и фотографии разных уголков мира, где он успел побывать. Филипп говорил, что он очень хотел ребенка — меня — и я думаю… он был бы замечательным отцом.