Шрифт:
Увидев Костю неподвижно лежащим на груде глиняных обломков, Лиза закрыла лицо руками и заплакала. Буравлев прикрикнул на нее, приказал помочь ему.
Костю вытащили наверх, положили в тень на холодную траву. Ощутив прохладу, он откинул голову, глубоко задышал открытым ртом.
На лице его стали заметнее крупинки темных веснушек.
Лиза стояла рядом и машинально отряхивала от глины поднятую ею кепку тракториста. Козырек у кепки был помят, а на самой макушке вместо пуговки болталась лишь черная нитка.
И Лиза вдруг вспомнила, что прошлой ночью она видела Костю во сне в такой же кепке...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
1
К месту происшествия Маковеев приехал на третий день. Сумрачный, с покрасневшими глазами, он прошел по берегу, осмотрел обломанный трактором глинистый срез, спустился к кромке реки.
Буравлев растерянно следил за директором. Смущенно покашливая, он чувствовал, как руки не находили места. Они то теребили углы полы форменной куртки, то опускались в карманы...
Побросав топоры, к берегу пришли лесорубы. Интересно, что скажет директор о Косте?
– Его судить будут, Сергей Иванович?
– прошептала Буравлеву Лиза.
– Вытащат трактор, и все станет на свое место, - раздраженно бросил Буравлев.
– Правда, Сергей Иванович?
– оживилась Лиза.
Наташа стояла поодаль, прислонясь спиной к стволу сосны. Она не сводила взгляда с Маковеева. А тот стоял на узенькой полоске песчаного плеса, хмуро поглядывая на реку. В нескольких метрах от его ног, будто орудийные стволы, подняли вверх свои кряжистые комли смолистые бревна. Вокруг них винтами ходила вода, стараясь оторвать бревна от затонувшего трактора.
Маковееву, очевидно, надоело стоять в одиночестве. Сутулясь, он снова поднялся по глинистому срезу на изломистый берег и, остановясь напротив Буравлева, грубовато бросил:
– Как это вы допустили до машины пьяного человека?
Буравлев промолчал.
– Вы это понимаете, какой убыток нанесен лесхозу? Вы что думаете, если благодаря райкому остались на работе, то на вас теперь и управы нет. За такое судить надо!..
– Что ж, судите, - равнодушно бросил Буравлев и в упор тяжело посмотрел на директора: - Вы уже это попытались однажды.
Маковеев побледнел, по скулам его начали перекатываться желваки. Он хотел бросить что-то резкое, но в это время подошла к нему Лиза:
– Вы зря так на Костю, Анатолий Михайлович. Он не был пьяным. Он вообще не пьет водки...
Маковеев негодующе окинул взглядом мужиковатую фигуру Лизы, Ничего не сказав, он быстро зашагал к дороге.
2
Наташа догнала Маковеева у оврага и, задыхаясь, позвала:
– Толя!..
Маковеев остановился и вопросительно посмотрел на нее.
– Слушай, ты не можешь так поступать ни с Костей, ни с отцом!.. протестующе бросила Наташа.
Плотно сжатые губы Маковеева дрогнули в усмешке:
– С каких пор ты стала адвокатом? Вопрос ясен, и решение будет принято правильное.
– Они здесь ни при чем.
– Все вы здесь ни при чем. Машина сама завелась и сама пошла под уклон.
– Трактор старый, латан-перелатан, - все еще пыталась доказать Наташа.
– Человек чуть не погиб, а ты... Да что ты! Тебе от этого не больно!
Глаза Маковеева отчужденно блеснули:
– Запомни, Наташа, одно: встречи наши на работу влиять не должны. Ясно?
– И, не попрощавшись, зашагал к машине.
3
Она стояла на дороге и все еще никак не могла понять: неужели это тот самый Маковеев, которого она так коротко называла Толей? Совсем недавно он так душевно читал ей стихи Блока и говорил, что любит ее.
Наташа смотрела вслед удаляющемуся Маковееву и не верила себе, что это был он - ее Толя. Нет, это совсем другой человек, чужой и непонятный.
И сразу стало все противно: и его подчеркнутая вежливость, и сдержанный, рассудительный голос.
Зачем она только доверялась ему? Делилась сокровенными думами? Ради чего обманывала отца?
Наташе не хватало воздуха. Прижав к груди руку, она тяжело переводила дыхание.
– Ты что стоишь?
– послышался позади ее хрипловато-знакомый голос.
Наташа вздрогнула, обернулась. Из сосновой заросли на дорогу вышел отец.
– Вот елочку смотрю, - как можно бодрее сказала она и присела у небольшого конусовидного побега.
– И как только она попала в сосняки?