Ручьев чувствовал себя растерянным. Еще, может быть, и потому, что верил ему, Жезлову. Но теперь-то явно видел, что Жезлов сгустил краски.

– Слово товарищу Буравлеву, - неожиданно громко объявил он.

Все ждали... Буравлев встал. Он был взволнован. Все сидящие здесь в глазах его были словно в тумане. Но вдруг из этого тумана возникла длинная фигура Жезлова, она все увеличивалась и увеличивалась...

– Все ваши документы и факты - липа, - совсем спокойно сказал он.

Члены бюро переглянулись. Едва заметная улыбка тронула губы Ручьева, Маковеев нетерпеливо заерзал на стуле.

Буравлев обстоятельно разбирал один факт за другим. И, доказав несостоятельность обвинения, перешел на разговор о лесе:

– Лес - это не только баланс. Богатство Родины. И жизнь - сама жизнь от нас требует, чтобы мы к нему относились уважительно... Просыпаясь по утрам, мы радуемся первому лучу солнца, весною с упоением вслушиваемся в симфонию вернувшихся с юга пернатых. А как нас волнует первая зелень леса! Сколько счастливых минут каждый из нас провел за свою жизнь на берегах рек и голубых озер! Мы глубоко храним в памяти первые знакомства с природой. И тот, кто хотя бы однажды видел лебедей, слышал их трубные призывные крики, тревожное курлыканье журавлиных стай и кому хоть бы раз посчастливилось видеть на току лесного петуха-глухаря, - разве он забудет все это? Природа подарила человеку свои бессмертные сокровища. Но как мы относимся к такому чудесному дару?

Стонет лес, наш приокский лес под топором!.. В отдельных местах гибнут по нерадивости вековые дубравы, бесследно исчезают сосновые и еловые боры, плачут под смертельными ударами кленовые и ясеневые рощи. А вместе с ними на наших глазах мелеют реки, пересыхают озера. Лебеди покидают издревле насиженные места... Бывалые люди сокрушенно вздыхают: редкостью у нас стала белка, вывелись куницы и норки...

И это, к сожалению, горькая правда.

Не слишком ли много мы берем у природы? Не чрезмерно ли настойчиво стучат топоры по урочищам? Не слишком ли часто гремят выстрелы охотников над лесными озерами?

Что дается взамен всему этому? Мало. Даже очень мало!.. И все потому, что лес находится в руках не одного, а многих хозяев и некоторых хозяев-браконьеров. Да, да... я не оговорился. Именно браконьеров!.. Разве может настоящий хозяин сводить огромные участки леса, а затем оставлять такое добро под открытым небом гнить?

А кто бы разрешил в таком количестве истреблять зверей, уничтожать боровую птицу?

Буравлев забыл, что он на бюро. Даже Городецкий не напоминал о регламенте и наступающем активе, сидел молча и выжидательно, с интересом разглядывая подвижное, нервное лицо приокского лесничего.

Глаза Жезлова лихорадочно блестели. Маковеев поднялся с места, подошел к Ручьеву и что-то ему шепнул. Ручьев несогласно покачал головой.

А Буравлев уже говорил о том, как было бы хорошо, если бы лес целиком и полностью доверить одному хозяину, например лесничему.

– А выдержит ли этот хозяин нагрузку?
– спросил Вишняков.

И тут же его неожиданно перебил Симаков:

– А не кажется ли вам, Сергей Иванович, что это несвоевременно?

– Нет, как раз своевременно. Это требует, повторяю, требует жизнь...
– живо отозвался Буравлев.

Ручьев повеселел. Широкой ладонью он тер виски.

Обсуждение затянулось.

Жезлов злился, сообразив, что Буравлев умело направил работу бюро в нужное ему русло, подпустив лирику, и заинтересовал всех проблемами леса. И, не понимая Ручьева, огорченно покинул кабинет.

2

Маковеев не ожидал такого исхода на бюро. Поставили на вид не Буравлеву, а ему. А он ведь искренне надеялся, что Жезлов достаточно умен, знает, как придать делу нужную окраску.

Маковеев был возмущен Буравлевым. "Карьерист... он и здесь нашел лазейку. Своим елейным голосом о перспективах леса прямо-таки усыпил всех. Даже Вишняков поверил ему. Сидит, будто сонная муха у паука в тенетах... Ручьев же не разобрался, не подготовился..."

После перерыва Маковеев на бюро не вернулся.

У себя в кабинете, разбирая почту, он опять думал о том, что предпринял все, чтобы на бюро правильно выяснить все обстоятельства... Длинными ножницами он осторожно обрезал краешек конверта, извлек оттуда вчетверо сложенный лист бумаги. Взглядом скользнул по напечатанным пишущей машинкой буквам. Да, это было то, чего сейчас не хотел видеть Маковеев. Поверив докладной директора лесхоза, начальник областного управления подписал приказ о снятии Буравлева с работы. Маковеев раздраженно бросил на стол приказ, заметался по кабинету, поняв, что сделал ошибку: "Видимо, зря заварил кашу! Для кого? Для себя заварил кашу..."

– Что с вами, Анатолий Михайлович?
– остановясь у порога, спросила его секретарь Лиля.

Большие серые глаза Маковеева всегда притягивали ее к себе.

– Да ничего, просто так, - он попытался улыбнуться.

– А я, честно говоря, испугалась, - хитровато проговорила Лиля. Думала, случилось что-то...

Маковеев притянул ее к себе и обнял за худые покатые плечи.

– Вот что я попрошу тебя...
– поглаживая оголенную руку Лили, на минуту задумался он.
– Пригласи, пожалуй, ко мне завтра с утра Буравлева.