Шрифт:
– Только не в моемтеатре, – сказал Картер.
– Как бы то ни было, – сказал Карелла и продолжал, словно бы его никто не прерывал: – Обыкновенная практика, дающая примерно двадцать миллионов долларов в год наличными, которые не облагаются налогами и не подотчетны инвесторам шоу.
– Ну, это завышенная цифра, – развел руками Картер.
– Я говорю в масштабах города, – сказал Карелла.
– Все равно это слишком высокая цифра. «Лед» не возникает, если только шоу не стало особенной удачей.
– Как «Жирная задница», – уточнил Карелла.
– Я полагаю, вы не хотите намекнуть, что кто-нибудь в «Жирной заднице»...
– Пожалуйста, выслушайте меня и скажите, правильно ли я понял, – сказал Карелла.
– Я уверен, что вы правильно поняли, – сказал Картер. – Вы не похожи на того, кто может явиться без подготовки.
– Я просто хочу убедиться, что я все правильно понял.
– Угу, – кивнул Картер со скептическим видом.
– Итак, мне удалось составить впечатление, – Карелла сложил ладони перед грудью, – что очень многим в шоу-бизнесе удалось разбогатеть на «льду».
– Конечно, говорят всякое на эту тему.
– А также и о том, как работает этот механизм. Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь. Итак, кто-то в кассе откладывает билетик и потом продает его брокеру по значительно более высокой цене. Верно я говорю?
– Да, примерно так и получается навар. Или, как у нас говорят, «лед».
– Текущая цена билета на хорошее место в «Жирной заднице» – сорок долларов, – продолжил Карелла. – Это за место в середине шестого ряда. За каждое из тех самых двух мест, что вы так великодушно предложили мне.
– Да, – кивнул Картер с кислым видом.
– Сколько мест в партере бронируется на каждый спектакль? – спросил Карелла.
– Мы сейчас говорим про «Жирную задницу»?
– Или про любой другой мюзикл. Можно взять «Жирную задницу» в качестве примера, если угодно.
– У нас около ста мест в партере, которые мы бронируем на каждый спектакль, – сказал Картер.
– Кому достаются билеты на эти места?
– Некоторые получаю я как продюсер. Владелец театра получает некоторое количество. Получают билеты творческие работники, ведущие актеры, кое-кто из крупных инвесторов и так далее. Мне кажется, мы однажды обсуждали это, разве нет?
– Я просто хотел прояснить, – сказал Карелла. – Что происходит с теми билетами, если люди, для которых они забронированы, не являются за ними?
– Их отдают на распродажу в кассу.
– Когда?
– В нашем городе за сорок восемь часов до начала каждого спектакля.
– На распродажу кому?
– Кому угодно.
– Любому, кто придет с улицы?
– Ну, обыкновенно нет. Ведь это отборные места.
– Так кто их получает?
– Их обычно продают брокерам.
– По цене, напечатанной на билетике?
– Разумеется.
– Не разумеется, – сказал Карелла. – Вот тут-то и возникает навар под названием «лед», верно?
– Если кто-нибудь, связанный с шоу, занимается наваром на билетах, то – да. Здесь возникает «лед».
– Короче говоря, человек, который заведует кассой...
– Это наш менеджер труппы.
– Ваш менеджер труппы или кто-то другой берет эти невостребованные билеты на места в партер и продает брокеру – или нескольким брокерам – по цене, которая выше установленной за билет.
– Да, это называется «льдом». Разница между законной ценой за билет и тем, что получает за билет «снежный человек».
– Иногда двойную цену, так?
– Ну, я не знаю, как на самом деле. Как я сказал...
– Восемьдесят долларов за билет стоимостью в сорок долларов – такое возможно?
– Возможно. Если очень популярный мюзикл.
– Вроде «Жирной задницы».
– Да, но никто...
– И тогда брокер возьмет билет, за который он заплатил восемьдесят долларов, и продаст клиенту за сто пятьдесят, так?
– Вы уже говорите про «скальпирование». «Скальпирование» противоречит закону. Брокер театральных билетов может превышать обозначенную в билете цену только на два доллара за билет. Больше нельзя. Согласно закону.
– Но ведь есть брокеры, которые нарушают закон.
– В этом состоит их бизнес, но не мой.
– Кстати сказать, – заметил Карелла, – «лед» такжепротиворечит законодательству.
– Он может противоречить закону, – сказал Картер, – но, по моему мнению, он никому не вредит.