Быстро восстановив текст нашего разговора, я протянул его отцу и сказал:

– Здесь всё, что ты мне говорил, только перед записью на плёнку, надо над ролью отца хорошенько поработать.

– Над какой ролью! Какого отца! Перед какой записью?
– ничего не понял отец.

– Объясняю, - терпеливо произнёс я, - ты, папа, только вложи в свои слова побольше ярости и говори почётче... и вообще конфликтуй, - посоветовал я ему, - по-серьёзному.

– Как?
– вскричал отец, до которого только сейчас и дошло, что я буду записывать состоявшийся наш разговор на магнитофон.
– Меня в моём собственном доме мой собственный сын будет записывать на магнитофон, да ещё при этом будет режиссировать и называть мои слова репликами и указывать мне, что мне говорить и даже как мне говорить?! Сегодня меня записывают на магнитофон, а завтра...
– на слове "завтра" отец чуть не задохнулся, - а завтра меня, может быть, будут ещё и снимать на киноплёнку?!

– Минуточку, - сказал я, перестав делать два дела (писать и накачивать мышцу левой руки), папина мысль мне понравилась.

Как это мне самому в голову не пришло снять документальный фильм из моей жизни. Снятый и озвученный фильм! Что может быть более достоверным!

– Минуточку!
– воскликнул я.
– Это идея! Сегодня ты, папа можешь спать, а завтра мы эту сцену и озвучим и снимем!

– Завтра снимем?!
– закричал отец.
– Впрочем, я не уверен, не уверен, что меня уже сегодня, сейчас почему-то и для чего-то не снимают!..
– С этими словами он вскочил со стула и, схватившись за голову руками, скрылся в своей комнате.
– Нет, я один с ним не справлюсь, - донёсся его голос, и, неожиданно высунув голову из полуоткрытой створки двери, он сказал: - Я тебя предупреждаю, что я сейчас же обзвоню всех наших родственников. Я с тобой один не справлялся, не справляюсь и никогда не справлюсь! Вот сейчас позвоню твоему дяде Пете, и дяде Мише, и дяде Сене, и тогда ты увидишь! Вместе с дядями-то мы уж тебя скрутим в бараний рог!

– Эти слова и эту сцену, - сказал я, - тоже надо бы записать и снять на плёнку.
– Затем со словами "Ничего, снимем завтра, раз я сказал снимем, значит, снимем" я тоже направился в свою комнату. А насчёт помощи... это даже интересно, как это у вас получится и что это у вас получится?..

– Кстати, - оживился отец по ту сторону двери, - я не хотел тебе говорить, но скажу, что с дядей Петей к нам придёт один его знакомый. Он-то тебе и внушит кое-что. Потому что, видно, только такой человек, как дяди Петин знакомый, и может внушить тебе кое-какие полезные мысли!..

На словах "внушить тебе кое-какие полезные мысли" я перебил отца и громко произнёс:

– Пап, ну неужели ты веришь, что...

– Я хочу в это верить, хочу хотя бы верить!
– воскликнул отец за стеной. За стеной физически ощутимого непонимания, которое стало нас разделять с отцом с некоторых пор. Но стена стеной, дяди Петин знакомый дяди Петиным знакомым, а о внушении, вернее, о контрвнушении следует серьёзно подумать. При встрече со мной как с представителем земной цивилизации инопланетяне тоже могут попытаться внушить мне что-нибудь внеземное. Кое-что у меня для этого припасено. Кое-что, кое-что!.. Я подошёл к книжной полке и снял с неё брошюру кандидата медицинских наук "Внушение в медицине". "Может быть, дяди Петин знакомый способен, по мнению папы, внушить мне полезные мысли, имеет какое-нибудь отношение к медицине, - подумал я.
– Ничего, мы проверим, какое отношение имеют товарищи родственники к внушению". Затем я открыл дверь в столовую.

– Кстати, папа, - сказал я, высовывая голову из дверей, - а дядя Петя какой кончил вуз?..

– Институт тонкой химической технологии имени Ломоносова, - сказал отец.

– А дядя Миша?

– Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева,

– А дядя Сеня?

– Воздушную академию имени Жуковского. А зачем тебе это знать?

– Узнаете, - сказал я.

– Через двадцать пять лет?
– спросил отец.

– На этот раз пораньше, - сказал я.

"Институт тонкой химической технологии имени Ломоносова... сельскохозяйственный вуз и воздушная академия..." - повторил я про себя и взглянул на балкон. Мне показалось, что там за стеклом балконной двери промелькнула чья-то тень, но я не придал этому никакого значения, Я потянулся и сказал:

– Ну денёк, не хватает только сейчас ещё обнаружить где-нибудь стихи. Сейчас вот подниму одеяло, и на простыне лежит листок со стихотворением.

Я отдёрнул одеяло и действительно увидел на простыне листок с написанными столбиком словами, так записывают только стихотворения...

– Ладно, почитаем, - сказал я спокойно и прочитал вслух:

Взялся ты за дело.

Взялся неумело

И гадаешь: почему?

Да потому, да потому,

Что это плохо,

Очень плохо,

Если нет в тебе,

Нету тока.

Если нет в тебе

Его величества

Человеческого электричества.

Говоришь лениво:

"Почему всё криво?

Не выходит почему?"

Да потому, да потому,

Что это плохо,

Очень плохо,

Если нет в тебе,

Нету тока.

Если нет в тебе

Его величества

Человеческого электричества.

Между прочим, мне это последнее стихотворение про электричество больше всех понравилось, как будто кто-то мои мысли подслушивает... Словно из моего мозга идёт какая-то утечка информации.

На днях я только думал, как раз на уроке естествознания, об электрическом скате. Даю справку из Большой советской энциклопедии по памяти: скаты (от скандинавского) - подотряд рыб отряда акулообразных. Кожа голая или усаженная шипами. Скелет хрящевой. Голова и туловище уплощены в спинно-брюшном направлении. Длина тела до трёх метров, вес до ста килограммов. Семейство электрических скатов... Вот вам, пожалуйста, его величество - скатское электричество. Он обладает электрическими органами, расположенными по бокам головы, напряжение тока до трёхсот вольт, сила тока семь-восемь ампер... Ну, скажите мне, товарищи потомки, зачем этому скату электричество, когда им по праву царя природы должен обладать человек типа ПСИП-1. Я, значит, хожу и думаю, как бы это и где бы это расположить в теле человека эти самые электрические органы? Думаю, что лучше всего - сбоку под левой и правой рукой. (Смотри чертёж туловища ПСИПа в моём борт-журнале!) Я, значит, хожу и ломаю голову да трачу своё человеческое электричество, а мне: