– А самому небось хочется?

Петя промолчал: нет, марка ему ничуть не нравилась, и ему совсем не хотелось иметь такую. А Лева продолжал:

– Видишь, я говорил, будешь выпрашивать.

– Да нет же...

– Думаешь, не вижу, как хочется!

Лева решительно тряхнул головой:

– Знаешь, бери ее себе!

– Что???

У Пети в глазах три вопросительных знака.

– Страну Гонделупу?
– переспросил он, не доверяя своему слуху. Может, он чуточку оглох?

– Да, - у Левы в глазах великодушие, - кого люблю, для того ничего не жаль.

– Лева...
– начал было Петя. Но Лева сердито перебил:

– Раз говорят бери - значит, бери! Ну уж ладно...
– Лева замялся. Уж ладно, если хочешь, так и быть, бери Гонделупу, а мне давай...
– Было видно, что ему трудно выговорить последние слова.
– Уж так и быть... шведскую серию.

– Шведскую серию???

Пете вторично показалось, что он оглох.

– И неси скорей, пока не передумал... Ох-ох-ох, как не хочется отдавать Гонделупу!

– Лева...
– снова начал Петя.

– Неси скорей шведскую серию, а то, смотри, передумаю, - сердито говорил Лева.

– Лева, - не сдавался Петя, - я только спрошу у мамы...

– Что?!
– громовым голосом вскричал Лева.
– Спросишь у мамы? А клятва? Забыл?

– Сейчас принесу, - покорно сказал Петя и выбежал из комнаты.

– Не разорви... Осторожнее отклеивай!
– вслед ему крикнул Лева.

Мама была занята обедом - можно было незаметно проскользнуть в комнату и вытащить из ящика альбом. Как самый последний воришка, боязливо озираясь, Петя содрал все марки любимой шведской серии, сунул их в карман и побежал к двери.

– Петя, куда же ты?
– услыхал он мамин голос.
– Скоро папа придет. Будем обедать.

– Я сейчас... Я у Левы позабыл портфель, - соврал Петя, захлопывая за собой дверь.

Он ужасно торопился к Леве, хотя ему так не хотелось отдавать шведскую серию и брать взамен марку никому не ведомой и к тому же пиратской страны.

Лева встретил его на пороге:

– Принес?

– Принес...

– Давай.

Петя протянул марки. Лева торопливо ссыпал их на стол, пересчитал: все, десять.

– Ох-ох-ох... Жалко Гонделупу!
– принялся он вдруг кривляться.
– Нет, не отдам, пожалуй...

У Пети радостно забилось сердце.

Но тут же сгребая в ящик стола Петину шведскую серию, Лева произнес последние и решительные слова:

– Ладно, бери. Но помни - никому ни слова!

Петя снова дома. Альбом раскрыт на том самом листе, где всего лишь несколько минут тому назад красовалась шведская серия. Теперь страница пуста, а в кармане неизвестная марка какой-то таинственной страны.

И никому нельзя о ней говорить: ни маме, ни папе, ни Вове, ни Кирилке, ни одному человеку в мире.

Глава пятнадцатая

Страшная ночь

Петя лежал с открытыми глазами и не мог уснуть. Лоб и щеки горели. Подушка вдруг стала твердой как камень. Одеяло все время сползало на пол.

Все получилось так неожиданно и так скверно...

Шведская серия, его гордость, гордость папы и мамы, теперь у Левы. А он владеет маркой неведомой пиратской страны, маркой, о существовании которой не смеет даже заикнуться.

Что ему теперь делать? Как быть дальше?

Вдруг мама скажет: "Петя, поедем сегодня в Швецию? Мы там давно не бывали..."

А он что?

Или папа попросит: "Покажи-ка мне, Петя, те марки, которые я тебе принес с завода".

А он что?

Что он им скажет? Сказать, что потерял? Хотел показать в школе ребятам, отклеил от альбома и потерял?

Может, они и поверят. Может, и ругать не будут. Но неужели он станет обманывать папу и маму? Нет, ни за что.

А если во всем признаться? Если сказать так: "У меня есть марка пиратской страны Гонделупы. Не спрашивайте, откуда я ее достал, - это тайна!" И дальше все по порядку: и что за эту марку ему пришлось отдать шведскую серию, он очень не хотел отдавать, но пришлось.

А клятва? Ведь он дал Леве страшную пиратскую клятву. А что, если действительно грянет гром, который убивает наповал?

Нельзя ему болтать о марке. Ни в коем случае.

Но откуда же сам Лева достал ее? Неужели прямо у пиратов? А потом, может, испугался этих самых пиратов да поскорее и отдал ее Пете?

А вдруг...

Петя с ужасом глядит на окно, прикрытое внутренней ставней. А если пираты уже у них в саду? Пришли, чтобы отнять свою марку. И только ждут, когда улягутся папа и мама, чтобы залезть в комнату...