– Все-таки, - упрямо проговорил Петя, - письма можно было посылать... В крайнем случае за целую зиму хоть три письма. А то ни одного. Это очень плохо.

– Ага! Понимаю!
– вдруг догадался Вовка.
– Значит, вы приехали прямо с зимовки, да?

Незнакомец ничего не ответил.

А Петя со свойственной ему настойчивостью продолжал:

– Хорошо, хоть отец прислал Кирилке такой замечательный портфель. А то знаете, как ему было плохо без портфеля!

У незнакомца в глазах мелькнуло изумление. И вообще он казался совсем сбитым с толку.

– Что за портфель?
– пробормотал он.

Вовка прищелкнул языком:

– Еще какой! Вот увидите.

– А тетка у него очень плохая, - снова начал Петя.

– Эге, - подтвердил Вовка, - сущая ведьма, а не тетка. И дерется. Кирилка сказал...

– Уж если Кирилка где, так на почте!
– с твердостью в голосе закончил свою мысль Петя.

– Раз так, пошли на почту, - сказал незнакомец с Севера. По мере того как мальчики говорили, выражение лица у него становилось все мрачнее и мрачнее и лоб перерезала глубокая морщина.

Но и на почте Кирилки не было. Не было его и в том сарайчике, где обычно ночевал Тяпка и куда Кирилка любил захаживать, чтобы поиграть со щенком. Впрочем, и самого щенка в сарайчике они тоже не нашли.

Потом Вова и Петя со своим новым знакомым на всякий случай сбегали в школу.

Затем снова отправились к Кирилкиному дому.

И снова к Вовке.

И снова на почту.

И даже в клубе, куда ходить было совершенно бесполезно, они тоже побывали.

И все равно Кирилки нигде не было.

Тут Вовка набрал полон рот воздуха, отчего щеки у него стали в два раза толще, затем он этот воздух выдохнул и проговорил, переводя глаза с Пети на нового знакомого:

– Уж не знаю, куда еще идти.

– Давайте думать, какие места бывают, - сказал Петя.

И они остановились посреди улицы и принялись думать.

...А чайнику в этот день окончательно не везло. Он опять стоял на керосинке, и опять сердито кипел, и опять фыркал, и выходил из себя, и опять его крышка подскакивала и дребезжала, и мама опять не обращала на него ни малейшего внимания.

Маме было не до чайника. Мама очень волновалась. Прошло гораздо более часа, а Петя с мальчиками все не приходил.

Давным-давно готовы блинчики с вареньем, и стол давно накрыт. Мама очень старалась, чтобы все было красиво и даже празднично: ведь сегодня после долгого перерыва мальчики наконец-то будут вместе! Она положила в хлебницу чистую накрахмаленную салфетку и разложила на ней хлеб. Тонкие ломтики для Пети, толстые - для Вовки, а для Кирилки несколько горбушек он их очень любил. А селедку она посыпала тем самым зеленым луком, который вырос на кухне в цветочном горшке.

На диване под горой подушек, завернутая в газеты, стояла кастрюля с горячей разварной картошкой. А соленые огурцы она выбрала самые лучшие узенькие и твердые, хотя некоторые пришлось доставать со дна банки.

Все было готово, а мальчики не шли.

Сначала мама даже радовалась, что их нет:

"Вот ведь как заговорились! Даже про еду забыли. А сами, наверно, такие голодные..."

Потом она стала слегка сердиться:

"Как не стыдно! Неужели не понимают, что я их жду? Все остыло... Теперь и блинчики потеряли вкус".

Но вот прошел час и более, а мальчиков по-прежнему не было. Тут мама уже не на шутку разволновалась.

Она поминутно бегала к входным дверям. Открывала их. Захлопывала. Глядела то в одно окно, то в другое.

И чайник мог кипеть теперь сколько его душе угодно. Он мог и совсем распаяться, если бы ему этого захотелось. И керосинка могла коптить в свое удовольствие. И копоть могла летать по всей кухне и садиться на все предметы. Теперь мама все равно ничего бы не увидела и не услышала. Она накинула пальто и выскочила за калитку.

"Что у них там могло случиться? Ничего не понимаю!" - с беспокойством думала она, направляясь в ту сторону, где жил Кирилка.

Между тем Вова и Петя со своим новым знакомым как раз шли к Петиному дому, и мама прямо налетела на всех троих - на Петю, на Вову и на их нового знакомого. Впрочем, ей и в голову не пришло, что этот невысокий человек в северных унтах и пыжиковой шапке имеет какое-то отношение к мальчикам.

– Петя, почему так долго?
– проговорила она, едва поравнявшись с мальчиками.