"Неведомов, бога ради, приходите ко мне и притащите с собой непременно Марьеновского. Мы все сообща будем травить одного петербургского филистера [61] , который ко мне пожалует".

К Замину и Петину он писал так:

"Друзья мои, приходите ко мне, и мы должны будем показать весь наш студенческий шик перед одним петербургским филистером. Приходите в самых широких шароварах и в самых ваших скверных фуражках".

Отправив эти записки, Павел предался иным мыслям. Плавин напомнил ему собою другое, очень дорогое для него время - детский театр. Ему ужасно захотелось сыграть где-нибудь на театре.

– Клеопаша!
– сказал он, развалясь на диване и несколько заискивающим голосом.
– Знаешь, что я думаю.
– нам бы сыграть театр.

– Театр?
– переспросила та.

– Да, театр, но только не дурацкий, разумеется, как обыкновенно играют на благородных спектаклях, а настоящий, эстетический, чтобы пиесу, как оперу, по нотам разучить.

– Кто же будет играть?
– спросила Клеопатра Петровна.

– Все мы, кого ты знаешь, и еще кого-нибудь подберем, - ты, наконец, будешь играть.

– Я? Но я никогда не игрывала, - отвечала Фатеева.

– Это вздор, научим, как следует, - отвечал Павел и начал соображать, какую бы пиесу выбрать. Больше всего мысль его останавливалась на "Юлии и Ромео" Шекспира - на пьесе, в которой бы непременно стал играть и Неведомов, потому что ее можно было бы поставить в его щегольском переводе, и, кроме того, он отлично бы сыграл Лоренцо, монаха; а потом - взять какую-нибудь народную вещь, хоть "Филатку и Мирошку" [62] , дать эти роля Петину и Замину и посмотреть, что они из них сделают. Все эти мысли и планы приводили Павла в восхищение.

Клеопатра Петровна, между тем, хотела было велеть для предстоящего вечера привести комнату в более благоприличный вид.

– Не нужно-с, не извольте трудиться, - сказал ей Павел, - я хочу, чтобы этого филистера все у нас возмущало.

– Но для меня это нехорошо, понимаешь ты?

– Если сошлась с буршем, и сама буршачкой будь!
– сказал Павел и поцеловал ее.

Клеопатра Петровна знала очень хорошо, что такое филистер и бурш. Павел давно уж это ей растолковал.

Неведомов, Марьеновский, Замин и Петин пришли раньше Плавина.

– А мой важный господин еще нейдет, - говорил Павел с досадой в голосе.

– Да кто он такой, что он такое?
– спрашивали Вихрова все его приятели.

– Это один мой товарищ, про которого учитель математики говорил, что он должен идти по гримерской части, где сути-то нет, а одна только наружность, - и он эту наружность выработал в себе до последней степени совершенства.

– Comment vous portez-vous, [153] значит, - понимаю, - сказал, мотнув головой, Замин.

– Нет-с, хуже потому что те сразу выдают себя, что они пошляки; а эти господа сохраняют вид, что как будто бы что-то в себе и таят, тогда как внутри у них ничего нет.

– Но почему же вы думаете, что внутри у них ничего нет?
– спросил Павла Марьеновский.

– Потому что они никогда не высказывают ничего, а только согласие на все высокое и благородное проявляют.

– В Петербурге все молодые люди вообще очень сдержанны, - проговорил Марьеновский, обращаясь как бы ко всем.

– Все они в Петербурге шпионы, вот что!
– заключил решительно Замин.

В эту минуту как раз вошел Плавин. Он был одет совершенно как с модной картинки: в черном фраке, в белом жилете, в белом галстуке и слегка даже завит.

– Фу ты, боже мой! Парад какой! Вы, может быть, полагали, что у меня будет бал?
– спросил его Павел.

– Нет, - отвечал Плавин, дружески пожимая ему руку, - я после вас заехал к генерал-губернатору с визитом, и он был так любезен, что пригласил меня к себе на вечер; и вот я отправляюсь к нему.

– Вот как!
– произнес Павел и сделал легкую гримасу.
– Приятели мои: Марьеновский, Неведомов, Петин и Замин, - прибавил он, непременно ожидая, что Плавин будет сильно удивлен подрясником Неведомова и широкими штанами Петина; но тот со всеми с ними очень вежливо поклонился, и на лице его ничего не выразилось.

– А это - сестра моя двоюродная, - сказал Павел, указывая на Фатееву.

Плавин отдал ей глубокий и почтительный поклон. Разговор довольно долго не клеился; наконец, Плавин обратился к Фатеевой.