– Как вам, ваше превосходительство, нравятся обеды здешнего клуба?.. Не правда ли, они гораздо хуже обедов петербургского Английского клуба?.. продолжал Янсутский подделываться к генералу.

– О, да!.. Tiens*... Рубцы! Что это за блюдо, и чесноком еще пахнет, отвечал тот, делая презрительную гримасу.

______________

* Вот тебе и на! (франц.).

– Оно, впрочем, довольно вкусно, - скромно возразил Янсутский.
– А как вы, ваше превосходительство, находите эти знаменитые английские супы из черепахи и из бычачьих хвостов? Они мне показались микстурами аптекарскими, а не кушаньем.

– Надобно, чтобы это по-французски было приготовлено... У меня повар мой отлично делает суп из бычачьих хвостов: не жирно, тонко и в меру пикантно.

– У вас, говорят, повар один из лучших в Петербурге?..
– спросил Янсутский.

– Да, недурен, - отвечал генерал и налил из своей бутылки Янсутскому вина.

Тот поспешил ему тоже налить из своей бутылки.

– По-заграничному чокнемтесь!
– проговорил генерал.

– Именно по-заграничному!
– подхватил Янсутский, очень довольный, что генерал становится с ним на заграничную ногу.

– Скажите, - продолжал тот вполголоса, когда им и Янсутским еще было выпито по стакану вина, - эта Олухова овдовела и вышла снова замуж за какого-то доктора?..

– Все, что случалось с молодыми женщинами, генерал всегда ужасно интересовался узнавать до самых мельчайших подробностей.

– Вышла замуж!..
– отвечал Янсутский с злой усмешкой.

– Но такая партия для нее, мне кажется, очень иньебильна.

– Прежняя связь!
– объяснил Янсутский.

Генерал сделал удивленные глаза.

– Que me dites vous la?..* А Бегушев как же?
– спросил он.

______________

* Что вы мне говорите?.. (франц.).

– И при нем еще это существовало... Нынче женщины менее трех любовников в одно и то же время не имеют!..
– произнес Янсутский.

– Но она, мне сказывали, сделалась после мужа миллионеркой, - заметил генерал.

– Эти миллионы пока еще в воздухе!
– воскликнул Янсутский.
– Очень может быть, что эти миллионы пообрежут у ней.

– Пообрежут?..
– переспросил генерал.

– И очень сильно!.. Тут такой казус вышел: госпожа Домна Осиповна сама имеет свое состояние тысяч в триста, но она приняла наследство и после мужа, а муж, приявший наследство после деда, оказывается несостоятельным должником... Следовательно, госпожа Олухова все, что не доплатится по конкурсу, должна пополнить своими денежками.

– Ах, бедная!..
– произнес генерал с искренним чувством сожаления.
– Но правда ли, что она очень красива собой?

– Была, а теперь тряпка, вымытая в соляной кислоте: подмазывается... румянится.

После обеда генерал и Янсутский перешли вместе в говорильную комнату, велев себе туда подать шампанского. Там они нашли Долгова, читающего газету, который обыкновенно, за неимением денег платить за обед, приезжал в клуб после своего, более чем скромного, обеда, в надежде встретить кого-нибудь из своих знакомых и потолковать по душе. Янсутский, взглянув на Долгова, сейчас припомнил, что он видел его в Собрании ужинающим вместе с Бегушевым.

Когда подано было шампанское и генерал с Янсутским выпили еще по стакану, то сей последний начал беседу с Траховым совершенно как с ровней.

– А в Москве, ваше превосходительство, нельзя так приятно провести время, как в Париже!
– говорил он.

– Нельзя, - подтвердил генерал.

– Припомните Клеманс!.. Что за прелесть девочка!..

Генерал приподнял глаза к небу, и у него вырвался из груди легкий вздох.

Чтобы скрыть волнующие его чувствования, он начал усиленно курить свою дорогую сигару. Жена последний год решительно объявила ему, что он - русский человек и потому должен жить в России. Напрасно генерал жаловался на ожирение сердца, на подагру. Татьяна Васильевна на все отвечала ему: "Вздор, ты совсем здоров!" - и простым механическим способом не давала генералу денег на поездку за границу. Ссориться же с ней окончательно из-за этого генерал не хотел, да и было бы это для него очень нерасчетливо: оставшись на одном жалованье, хорошо не покушаешь!

Вспомнив о заграничной, или, правильнее сказать, парижской, бульварной жизни и сравнивая ее с настоящей своей жизнью, генерал впал в грустное настроение духа и, молча прислушиваясь к своему пищеварению, продолжал сосать сигару, так что Янсутский, не любивший ни на минуту оставаться без какой-нибудь деятельности, обратился с разговором к Долгову.

– Есть что-нибудь интересное в газете?
– спросил он.

Долгов чрезвычайно обрадовался его вопросу, рассчитывая поговорить.

– Очень многое!
– отвечал он с повеселевшим взором.
– В Герцеговине восстание, - это начинающийся пожар!