Домна Осиповна глубоко вздохнула и, переложив свои руки с плеча доктора на стол, склонила на них свою голову. Прошло довольно продолжительное молчание.

– С каким же решением я сегодня уеду от вас?..
– проговорил доктор тихим и вкрадчивым голосом.

– Я выйду за вас!..
– отвечала Домна Осиповна и с величественной позой протянула доктору руку; тот поцеловал ее руку.
– Но только смотрите, Перехватов: вас бог накажет, если вы обманете меня!.. Я слишком многим для любви моей к вам жертвую!..

– Не за что будет богу наказывать меня!
– подхватил доктор и, еще раз поцеловав у Домны Осиповны руку, уехал.

Через весьма непродолжительное время по Москве огласилось, что Домна Осиповна вышла замуж за доктора Перехватова. В среде медиков это произвело толки и замечания такого рода. "Молодец этот Хваталкин (так начали называть в последнее время Перехватова): кроме практики - жену с миллионами подцепил!"

Свадьба Домны Осиповны с доктором была отпразднована роскошно; пригласительные карточки на последующий бал были даже посланы к Янсутскому, Бегушеву и графу Хвостикову. Первые двое не приехали, но последний явился и в ближайшем номере той газеты, где сотрудничал, описал торжество брачного пиршества, объяснив читателям, что "молодой и молодая блистали красотою, молодостью и свежестью" - несколько подкрашенною, - смертельно хотелось прибавить графу относительно Домны Осиповны, но он не прибавил этого, потому что она обещала ему за этот фельетон сто целковых.

Глава IV

В конторе Грохова, по-прежнему грязной и темной, сидели сам Грохов и Янсутский. Оба они очень изменились: Грохов оплешивел, обеззубел и был с багрово-желтым цветом лица, а Янсутский еще более похудел и походил на оглоданную, загрязненную кость, но энергии своей нисколько не утратил.

– Совершенная случайность открыла мне это!..
– говорил он, как и всегда, быстро и бойко.
– Ехал я прошлой весной из Казани на пароходе с некоторыми сибиряками... обедали вместе, выпивали, конечно... Вот, батюшка, пить-то здоровы и, главное, все коньяк дуют!.. Болтаем о том, о сем, только один из них, как видно купец этакой солидный и не враль, спрашивает меня, что не знаю ли я в Москве господина Олухова. "Имею, говорю, это счастье!" "А правда ли, говорит, что он помер?" - "Такая же, говорю, правда, что я жив!" Купец поежился. "Кто ж, говорит, теперь по их делам ответчик должен быть?" - "По каким, говорю, делам?" - "Да как же-с, говорит, старик Олухов, кабы не умер, должен был бы объявить себя несостоятельным!" Что такое за вздор, думаю. "На чем же, говорю, он мог прогореть?" - "У него, говорит, более половины состояния в делах Хмурина лопнуло, а потом он и свое большое колесо не на чистые деньги вел... всему почесть Сибирю должен: мелким капиталистам - кому тысячу, кому три, кому десять!" - "Вы, говорю, тоже кредитор его?" - "Да-с, говорит, и нам бы очень желалось эти маленькие взыскания наши продать кому-нибудь в одни руки".
– "А на сколько, говорю, их?" - "Да полагать надо, на миллион!" - "Но какая же, говорю, при ликвидации дела может быть по ним уплата?" - "Более, говорит, семидесяти пяти копеек нельзя получить!" - "А вы, чай, просите за них гривен по шести?" - "Нет, говорит, хорошо, если б дали по полтинничку!"

Все это Янсутский уже знал, сватаясь за Домну Осиповну, и предполагал тогда, сделавшись ее мужем, скупить за бесценок все эти маленькие взыскания и таким образом сделаться главным ее кредитором; но теперь он решился употребить этот план как орудие мести против Домны Осиповны. К Грохову он обратился потому, что ему известно было, что Домна Осиповна с прежним своим поверенным совершенно рассорилась, так как во время кутежа ее мужа с Гроховым написала сему последнему очень бранчивое письмо, на которое Грохов спьяна написал ей такого рода ответ, что Домна Осиповна не решилась даже никому прочесть этого послания, а говорила только, что оно было глупое и чрезвычайно оскорбительное для нее.

– Сведения сии, согласитесь, - продолжал Янсутский, - любопытны, и я вот приехал к вам посоветоваться и спросить вас: правда ли это, и возможно ли банкротство Олуховых? Вы занимались их делами... Домна Осиповна, сколько я помню, и ввод во владение мужа поручила вам.

– Поручать она мне поручала, - отвечал Грохов, немножко сконфузившись, - но я тогда заболел и передал все помощнику... Вас что же так интересуют дела Олуховых?
– присовокупил он после короткой паузы.

– Интересуют по чувству жалости, - отвечал Янсутский, пожимая плечами.
– Вообразите, сколько несчастных маленьких кредиторов будут обобраны в конкурсе, если он только учредится...

Такому филантропическому движению Янсутского Грохов, конечно, не поверил и даже усмехнулся при этом.

– Потом - выгодная афера может быть!
– поспешил подхватить тот, чувствуя и сам, что проврался немного.
– Расчет тут очень легко сделать: если тысяч на полтораста, на двести скупить миллион векселей, по которым уплатят, положим, по шестидесяти копеек за рубль - это четыреста тысяч в кармане!

– Уж и в кармане!.. Прежде еще надобно узнать и сделать инвентарь всему состоянию!..
– возразил Грохов.

– Инвентарь не бог знает что!.. Дело рук человеческих.

– Узнать, наконец, с точностью количество долгов законных... продолжал Грохов.

– И то можно!.. Они уже все, как сказывал мне купец, стеклись в тамошнем губернском правлении.

– Знаю, что можно; но каких денег это будет стоить!..
– твердил свое Грохов.

– Деньги вздор, - по пословице: когда дрова рубят, щепок не жалеют... Я в этом отношении человек не трусливый и решился купить этот процесс: съезжу сам в Сибирь, узнаю все там до точности и вам теперь предлагаю адвокатуру по этому делу... Предпочитаю я вас другим вашим товарищам вследствие того, что вы человек умный, дельный, а не пустой краснобай, и дела купеческие давно ведете. Плата вам, конечно, будет приличная и своевременная, - отчеканивал Янсутский.

– Благодарю вас за предложение, но я все болею, - произнес нерешительным голосом Грохов.

Он действительно болел: ужасная и внезапная смерть Олухова сильно поразила его, так как он сам в пьяном виде очень легко мог черт знает откуда и черт знает зачем кувырнуться вниз головой. Грохов понял, что довольно дурить, и, сразу перестав пить, послал за доктором, который, найдя у него в ногах опухоль, объявил, что это предвестие грядущей водянки. Грохов испугался и раз по десяти в день начал снимать с себя сапоги и наблюдать, не поднимается ли опухоль выше; доктор сказал ему, что как опухоль дойдет до сердца, так и капут!