Генерал усмехнулся: хоть все, говоримое Долговым, было совершенно то же самое, что говорила и Татьяна Васильевна, - чего генерал, как мы знаем, переносить равнодушно не мог, - тем не менее Долгов ему понравился; он показался генералу поэтом, человеком с поэтической душой.

– Когда жена переедет в Москву, я попрошу вас познакомиться с ней, она очень рада будет с вами побеседовать!
– сказал он ему.

– Благодарю... непременно!
– отвечал Долгов.

Генерал поднялся, чтобы уехать.

Долгов проводил его до передней.

– Au revoir!..* - простился с ним генерал, приветливо кивнув головою.

______________

* До свиданья!.. (франц.).

– Я явлюсь к вашей супруге!
– повторил еще раз Долгов, не спросив даже, когда супруга генерала переедет в Москву и где она будет жить; а затем он пошел бродить по залам клуба, высматривая себе кого-нибудь в слушатели.

Глава V

Трахов прямо из Английского клуба проехал к Бегушеву. Прокофий, отворивший ему дверь, обрадовался генералу. Он любил, когда барина его посещали знатные особы.

– Дома?..
– спросил Трахов.

– У себя-с... пожалуйте!..
– поспешно ответил Прокофий.

Генерал пошел было.

– У нас же живет и Аделаида Ивановна, - счел за нужное присовокупить Прокофий.

– Ах, я очень рад, что увижу кузину, - говорил генерал, идя в знакомую ему диванную.

Бегушева он застал играющим в шахматы с графом Хвостиковым, который, как и на железной дороге, хотел было удрать, увидав Трахова; но удержался, тем более что генерал, поздоровавшись или, лучше сказать, расцеловавшись с Бегушевым, поклонился и графу довольно вежливо. Граф, с своей стороны, тоже ответил ему, с сохранением собственного достоинства, почтительным поклоном.

Все уселись.

– А с вами, кузен, живет и кузина Аделаида Ивановна?
– сказал генерал Бегушеву.

– Со мной!..
– проговорил тот.

– Как ее здоровье?

– Так себе, ничего!.. Скрипит.

– Мы нынче все скрипим кое-как!..
– произнес генерал, проведя рукой по животу своему, и при этом парижские бульвары припомнились ему во всей своей прелести.

– Именно все скрипим!..
– подтвердил граф Хвостиков, не могший удержаться, чтобы не заговорить с Траховым; а потом, говоря правду, он и скрипел более, чем кто-либо, - денежные обстоятельства его были даже более обыкновенного плохи: издание газеты с Долговым окончательно не удалось; та газета, где он фельетонствовал, отказала ему за то, что он очень сильно налгал в одном из фельетонов, и его даже тянули в суд за оскорбление.

– Как поживает ваша жена?
– спросил Бегушев, чтобы о чем-нибудь заговорить с кузеном.

– Благодарю!..
– отвечал генерал.
– Она нынешнюю зиму думает месяца на два, на три совсем переехать в Москву.

– Это ради чего?
– воскликнул Бегушев.

– Ради того, что она в Петербурге очень скучает!.. Ей там дышать нравственно нечем!
– объяснил генерал.

– А Тюменев опять стал бывать у вас?
– проговорил Бегушев с некоторой насмешкой.

– Редко!.. Камешек раздора с той и другой стороны брошен.

– Чем же в Москве будет нравственно жить Татьяна Васильевна?
– пожелал узнать Бегушев.

– Тем, чему я сейчас был свидетелем в Английском клубе: тут такой горячий спор шел о славянах и о Турции, а теперь в этом, как выражается Татьяна Васильевна, вся поэзия ее жизни...

– Между кем был спор?..
– полюбопытствовал уже граф Хвостиков.

– Между Янсутским и Долговым!

– Долгов, конечно, был за славян?
– подхватил граф.

– Долгов за славян, а Янсутский за турок!

Граф Хвостиков пожал плечами.

– Только такой человек, как Янсутский, может быть за турок, - сказал он.

– Это тоже в каком смысле, - заметил генерал.
– Долгов говорит, например, что турки - трусы; это вздор; а Янсутский уверяет, что славяне плуты...

– Охота вам повторять, что говорят Янсутские, да и Долгов, пожалуй! произнес с досадой Бегушев.

– Это так: сегодня я убедился вполне, что Янсутский болтун и сплетник большой... Про эту бывшую madame Олухову он таких мне невероятных вещей насказал...
– говорил генерал.

При имени Олуховой Бегушев немного вспыхнул.

– Каких же именно невероятных?
– спросил граф Хвостиков.

– Он утверждал, что она должна разориться совершенно: она там... я не понял даже хорошенько... приняла какое-то наследство после мужа, а тот банкрот, и ей придется отвечать за его долги.

Граф Хвостиков хотел было что-то такое возразить генералу, но в это время по дому раздалось беганье, затем шлепанье башмаков и в заключение лай по крайней мере пяти собачьих голосов.