Радий Петрович ПОГДИН
ТИШИНА
Дом стоял на отшибе, у самого леса. Домишко маленький, без крыльца. Стены срублены из толстых, серых от времени брёвен. Из пазов торчал голубоватый мох. В домике одна комната. Если загородить её мебелью, она покажется не больше спичечного коробка. А сейчас хорошо - комната пустая. Только в углу лежат друг на друге два жарко-красных матраца.
– Тишина, - сказал Анатолий.
– Благодать, - сказал Кирилл.
– Для ушей здесь курорт...
В пяти шагах от домишки лес: ели, укутанные в колючий мех, мускулистые сосны, берёзы в бело-розовом шёлке. Простодушный родник выбивался из-под земли и тут же прятался в междутравье, ослеплённый солнцем.
Кирилл привёз с собой краски, холсты и картоны. У Анатолия - чемодан толстых и тонких научных книжек. Вот и весь багаж, если не считать рюкзака, набитого съестным припасом.
Кирилл и Анатолий бродили вокруг дома, жевали траву - все дачники жуют траву, - мочили волосы родниковой водой, лежали под деревьями.
Тишина вокруг была мягкая, ласковая; она будто гладила по ушам тёплой пуховкой.
Анатолий поднял руку, сжал пальцы в кулак, словно поймал мотылька, и поднёс кулак к уху Кирилла.
– Слышишь?
– А что?
– Тишина. Её даже в руку взять можно, - Анатолий улыбнулся и разжал кулак.
– Я есть хочу, - сказал Кирилл. Он подумал, поглядел на старые брёвна, на крышу из чёрной дранки.
– Слушай, в нашем доме чего-то недостаёт.
– Чего?
– Пойдём посмотрим...
Они вошли в дом. Тёплые половицы блестели, словно залитые лаком. Толстый шмель кружился вокруг рюкзака.
– Знаю, - сказал Кирилл.
– У нас нету печки.
Анатолий лёг прямо на пол, сощурился под очками, набрал воздуха в грудь. Грудь у него плоская, вся в рёбрах, будто две стиральные доски, поставленные шалашом.
– Проживём без печки. Подумаешь, горе какое!
– А где мы будем кашу варить?
– А мы не будем кашу варить. Давай питаться всухомятку.
– Нельзя. У меня желудок, - ответил Кирилл.
– Тогда давай сложим очаг во дворе.
– Анатолий воодушевился, вытащил из рюкзака пачку печенья.
– Очаг - основа культуры. Начало цивилизации. Очаг - это центр всего.
– Когда в пачке не осталось ни одной печенины, он вздохнул с сожалением.
– Давай всухомятку? Не надо жилище портить.
– Дом без печки - сарай, - упрямо сказал художник.
Анатолий опять набрал полную грудь лесного воздуха, потряс головой:
– Воздух здесь какой...
– Ага, - согласился Кирилл.
– Пойдём к председателю, пусть нам поставят печку.
Они пошли в деревню - мимо жёлтой пшеницы, по островкам гусиной травы, мимо васильков и ромашек. Ласточки на телеграфных проводах смешно трясли хвостиками. Наверно, их ноги щипало током, но они терпели, потому что лень летать в такую жару.
В деревне тоже было тихо. Все в полях, на работе. Только в окошке конторы, как в репродукторе, клокотал и хрипел председательский голос:
– Обойдётесь. Здесь один трактор. Силос уминает.
Председатель помахал гостям телефонной трубкой.
– Плату принесли? Заходите.
У небольшого стола, заваленного накладными, актами, сводками, сидела девушка. Она плавно гоняла на счётах костяшки.
– Понравился домик? Отдыхайте... Хибара для хозяйства непригодная, я её для туристов оборудовал. Сима, прими у товарищей плату за помещение.
Девушка отодвинула счёты.
– У нас нет печки, - сказал Кирилл.
– Чего?
– Печки у нас нет.
Председатель вытер шею платком. Девушка обмахнулась листочком. Они будто не поняли, о чём идёт речь.
– Жара, - сказал председатель.
– Всё равно, - сказал Кирилл.
– Плату берёте, а дом без печки - это сарай. На чём мы будем пищу варить?
Председатель страдальчески сморщился:
– Какая тут пища! Тошнит от жары.
– У меня язва, - сказал Кирилл, - мне горячая пища нужна.
Грохнув, распахнулась дверь. Плечистый детина втащил в контору мальчишку.
Девушка-счетовод быстро поправила кудряшки, подпёрла пухлую щёчку указательным пальцем.
Детина тряс мальчишку с охотничьим рвением.