Байрам мужественно сопротивлялся этим минутам слабости. Стараясь освободиться от нахлынувших дум, переносился мыслями на завод, к Азизбекову, к своим друзьям. Здесь был просвет между черными тучами. Ему становилось ясно, что он сумеет постоять за свою честь и лучше пойдет на верную, смерть, чем станет изменником, предателем. И когда перед его глазами вставал образ ехидного следователя, сулившего золотые горы, Байрам хмурился и начинал корить себя: "Что же это ты, Байрам, распустил нюни? О чем ты думаешь? Неужели ты изменишь своей клятве? Тебя считают мужчиной, поручили дело, а ты? Нет, ты умрешь, но никого, слышишь, никого из друзей не выдашь!" Больше всего Байрама волновал вопрос: "Правду ли сказало это свиное рыло? Неужели Мешади арестован?"

Как-то утром, когда Байрам сидел, обхватив руками колени, и, погруженный в свои размышления, глядел безразличным взглядом на клочок неба, разделенного решеткой на правильные квадратики, дверь камеры со стуком растворилась. Показался надзиратель. В руках у него был сверток.

– Молись своему Аллаху за то, что послал тебе богатых родственников, снисходительно улыбнулся он.
– Вот эти дары они прислали. Здесь, в этом свертке, все, что желаешь... кроме водки. Словно опасаясь, что его услышат, он оглянулся и, подойдя еще ближе, добавил шопотом: - Друзья шлют тебе привет. Все живы и здоровы. Просят не тревожиться за них. Давно собирались принести передачу, но, оказывается, до сегодняшнего дня отказывали в приеме.

Думая, что надзиратель хочет подловить его, Байраи возразил:

– У меня нет друзей!

Намекая на полученное им щедрое вознаграждение, надзиратель похлопал рукой по пухлому карману своих шаровар и сказал:

– Не поскупились. А для добрых людей - и я добрый. Кто они, твои друзья и товарищи, я не знаю и не хочу знать. Мне до них нет дела. Эту же посылку принесла жена Мардана - Сэлиме. Если принесут еще - обязательно получишь, я им обещал...

Байраму все еще не верилось. По правде сказать, он терпеть не мог этого надзирателя. Только вчера вечером он слышал, как кричал избиваемый надзирателем арестант. И когда надзиратель с наглой улыбкой хлопал себя по карману, у Байрама зачесались руки - с удовольствием стукнул бы по сытой роже, ногами бы затоптал, - отомстил за того избитого человека.

– Что вытаращил буркалы? Я правду говорю, - и, будто прочитав мысли Байрама, надзиратель попятился к двери.
– Садись, покушай. Сейчас принесу тебе водички. А то, может, чайку захватить?

– Не надо, - сухо ответил Байрам и отвернулся. И только когда надзиратель захлопнул за собой дверь, он развернул сверток. В нем было несколько лепешек, большой кусок вареного мяса, немного сыру и масла и кучка сахару. Байрам сразу же решил, что передачу послал Мешади. Точно такие лепешки пекла тетушка Селимназ. "Значит, он не в тюрьме", - подумал Байраи и облегченно вздохнул.

Теперь через каждые два-три дня тот же надзиратель входил со свертком к Байраму и каждый раз называл имя жены кого-нибудь из заводских рабочих.

Прошла еще неделя, и следователь снова вызвал к себе Байрама.

– Бессмысленно, глупо упираться, - начал он.
– Не понимаю: чего ты этим хочешь добиться? Только лишние мучения тебе и пустые хлопоты мне. А жаль... Признался бы, смягчили бы меру наказания.

Тихий Байрам вдруг рассвирепел и перешел в наступление:

– Я сказал все, и добавлять мне нечего. И если так будет продолжаться, я подам жалобу на имя царя!

– Ты что, оплеух захотел?
– пригрозил следователь.

– Ну, меня не изобьешь!
– крикнул Байрам и, вспомнив избитого арестанта из соседней камеры, кинулся с поднятыми кулаками на следователя.

Тот отпрянул назад, побледнел и, подергивая плечом, крикнул:

– Взять его! В карцер!

Так Байрам узнал новое слово. Его привели в темное и сырое помещение. В сутки здесь давали кусок хлеба и немного воды в глиняном кувшине. Обозленный Байрам жалел: "Надо было выбить зубы этому злодею".

Через два дня пришел стражник в сопровождении надзирателя. Они должны были куда-то вести Байрама. Когда он, пошатываясь выходил из карцера, стражник сильно толкнул его в спину. Байрам потерял равновесие и растянулся на цементном полу. Железные кандалы больно защемили ноги. Невзвидев света от боли и унижения, Байрам поднялся и наотмашь ударил стражника кулаком в висок. Как подкошенный, тот рухнул на пол. Надзиратель и прибежавшие тюремщики набросились на Байрама, избили его и приволокли к начальнику тюрьмы. Узнав о случившемся, начальник приказал: - В карцер, на пять суток!

Снова Байрама заперли в мрачном, сыром и тесном помещении. Хотя с потолка свисала малюсенькая керосиновая лампочка, но ее никогда не зажигали. Несмотря на мучительные неудобства и боль в ногах, Байрам стойко перенес эти пять суток, после чего его вернули в прежнюю одиночку. Вскоре в дверях показался надзиратель, который приносил передачи.

– И каким только местом ты думаешь?
– спросил он сразу же.
– За избиение стражника тебе прибавят самое малое пять месяцев тюрьмы.

– Жалею, что не задушил этого изверга, - мрачно процедил Байрам.