— Где вы живёте?

— Бен копать землянка, возле берег. Он ловить рыба — мы её жарить на палка. Когда хочешь есть — вкусно!

Я усмехнулся — когда хочется, есть — все становиться вкусно!

— Передавай ему привет! Но почему вы обрадовались мне?

— Я есть обязательно сказать Бен о нашей встреча! Мы много слышать о твой поступок, для женщины поселок… Все говорить — твой быть смелый человек и обязательно говорить с синий человек. Но сами жители поселок… их не хотеть говорить!

— Почему?

— Они есть бояться… Синий много и они плохо вести себя с люди поселка.

Салли слышать о храбрый Дар и его друг — Сова. Салли давно хотеть познакомиться с вами!

— Погодите… — я, разговаривая с иностранкой, не сводил глаз с торгов и, наконец, дождался… Трое, непохожих ни на кого, мужчин, неторопливо прохаживались по торгу, а заметив меня, не спеша стали подходить поближе.

Я напрягся…

— О? Гляди, Чуха — ещё один, как неандерталец, прямо!

— Чего? Какой еще… нен. дарталец?

Второй, с покрытым оспинами лицом, явно не блистал эрудицией… Тот, кто в упор меня разглядывал, не скрывал иронии:

— Учиться надо было, чухонец! А не по форточкам конфеты тырить!

Тот обиженно засопел, но первый уже согнал улыбку с лица.

— Ты кто будешь?

— Разве в посёлке объявились новые хозяева, чтобы спрашивать имя гостя? — я сознательно нарывался на жёсткий разговор — намерения этих людей следовало проверить быстро, пока их не стало слишком много… Но я уже видел, что не ошибся — это были заключенные. Характерные, прошитые номера на обшлагах курток, угрюмые физиономии, с неестественно землистыми, до бледности, лицами. Наколки на голых руках…

— Ого, какая речуха! Классно толкаешь, прямо, как по писаному!

Третий, рассматривающий меня с отсутствующим выражением на лице, как-то незаметно, стал уходить из поля зрения. Я мгновенно отреагировал, отступив назад на один шаг и вновь заставив их всех остаться перед собой.

— Ша, мальчики… Корешок не прост — уважаем…

— Ты не гоношись, зёма. Что друг другу фитиля ставить? Давай, познакомимся, что ли?

Возле нас образовался некоторый вакуум, было видно, что народ напуган появлением этих людей и не знает, как себя вести. Все ожидали развязки в возникшей ситуации. Салли, завидев, как синие обступили меня со всех сторон, незаметно скрылась за спинами…

— Мое имя — Дар. Кто вы?

Самый общительный весело улыбнулся, показав целый ряд золотых зубов.

— А мы не местные, а мы залётные… А мама нас рожала — три года дрожала! Я ей говорю — постой, а она — карман пустой! Вот и бродим, родимые, никем не судимые!..

Сомнений у меня больше не оставалось — эти пришельцы были из уголовников.

Как и откуда они появились — отходило на второй план. Их вызывающее хамское поведение, одинаковый наряд, характерные словечки — всё указывало на принадлежность пришельцев к блатному миру.

К нам приблизился Аптекарь. Он заискивающе посмотрел на молчаливого — я понял, кто тут, на самом деле, за главного.

— Вот, рыбок принесли… Менять будете?

Тот, с неожиданно злым выражением на лице, отпихнул Аптекаря в сторону.

— Какая мена, браток? Что менять-то?

Весёлый старательно изображал добродушие… Аптекарь развел руками:

— Ну как же… Вы ведь сами сказали — рыбку половить!

— Ааа… Насчёт водички, что ли? Так ты не так понял, мужик!

Он пригнул голову мужчины к себе, и что-то сказал ему на ухо. Аптекарь испуганно отшатнулся и сразу подался в сторону.

— Рыбку оставил, земеля!

Весёлый, с хохотом показал висящую у него в руках, связку, Аптекарь растерянно посмотрел на обрезанную веревку в своих ладонях… Народ стал хмуриться — отбирать чужое, было не принято в этой среде, хоть и далекой от прежних норм морали. Святоша, показавшись вдалеке, быстро юркнул прочь, за деревья.

— Верните рыбу.

Они разом посмотрели на меня:

— А то, что?

Вопрос был задан очень серьёзно. Меня проверяли — это было понятно. Вся затея с уловом Аптекаря была подставой. Чужаки хотели выяснить, кто я такой не меньше, чем я — узнать всё о них. Похоже, я слишком принижал способности людей поселка к преувеличению… Они знали меня заочно. Так же, как знала Салли. Но, если желания той были ясны и понятны, то намерения этой троицы пока оставались скрытыми…

— У людей долины никто ничего не отбирает. Можно только менять. Или попросить…

— Ну, так я и прошу! Эй, кореш! Я ведь просил? Просил… Так что, шел бы ты своей дорогой, а мы — своей…

Они слегка напряглись. Я, предупреждая возможный выпад, снова отступил на шаг назад.

— Да что ты дёргаешься, корешок? Стой на месте — мы не кусаемся!

— Отдайте рыбу.

Мой тон не предвещал им ничего хорошего. Круг возле нас сузился еще плотнее. Что бы ни творилось в посёлке, но в минуты, подобные этой, вместе сплачивались все. Оставаться в стороне было нельзя — это понимали даже самые отъявленные трусы…