Мы переглянулись с Натой — если переселение будет идти такими темпами, то скоро в посёлке никого не останется!

— Ты ведь много старше меня, Стопарь. А я здесь за главного… Захочешь ли ты это снести?

Он огладил бородку и степенно произнёс:

— А я, милок, не первый год на свете живу, кое-что понимаю… Я к вам с

Совой давно приглядываюсь, и выводы свои имею. Сова, конечно, прав, коль для всех равноправия ищет… Да только жизнь, она так устроена, что хочешь, не хочешь — а приходится к какому-то берегу прибиваться, либо на месте тонуть. А мы не для того такие беды выдержали… То, что ты помоложе будешь, оно только к лучшему — глаз зорче да руки крепче. А мы, — он обвёл своё семейство рукой. — Помощники тебе будем. Вместе всё полегче… А что до банды — мне эти синеблузые… — он скрипнул зубами. — Пока свое есть здоровье — чужое могу и подорвать, коль вновь пожалуют!

Они с Бугаем расправили плечи и я залюбовался крепкими богатырским фигурами отца и сына. Жена Стопаря облегчённо сказала:

— Ну, слава тебе, господи! Чуть не поубивали друг друга-то. Что стряслось?

Мы никуда не пошли. Приход громадного умельца на все руки хоть и не изменил соотношение сил в нашу пользу, но теперь нас и без Совы насчитывалось четверо мужчин, а вместе с женщинами — нас было восемь. И, если учесть, как ловко обращались с оружием Ната и Элина, то, боеспособных, стало шестеро. Если понатаскать и Салли, то семеро, это уже достаточно крупное число, способное дать отпор налетчикам… На общем совете Стопарь посоветовал позвать Сову с женщинами к нам, на время, пока мы не будет точно знать, чего хочет Сыч. И, если придётся, последовать желанию индейца…

Он рассказал нам о том, что сейчас происходит в долине. Сыч и его свора не стали переселяться в посёлок, они предпочитали держаться на отдалении. Их лагерь, как мне и рассказывала Ульдэ, находился где-то в предгорье, на юго-востоке, за Скалистым озером. Туда они уносили еду, которую добывали сами или отобранную у жителей поселков. Сыч держал всех в кулаке — сами бандиты упоминали его имя с некоторым испугом. Стопарь выяснил — то, что творилось в самом начале, не было санкционировано главарём, и кому-то крепко влетело за самоуправство. Сыч не хотел сразу обострять отношения с жителями долины. Он обложил все становища своеобразным налогом: мясо, шкуры, коренья… и девушки. В ответ гарантировалась безопасность, от самих бандитов. Но возвращать уже уведённых девушек, никто не собирался.

Аптекарь — он так и привлекался бандитами для выполнения мелких поручений

— побывал у них в скалах и видел тех, кого увели в первые дни. Из трёх девушек осталось две, одна, не выдержав постоянных издевательств и грубого насилия, покончила с собой — спрыгнула с высоты на камни. После этого, Сыч запретил, слишком грубо относиться к двум оставшимся, и тем, кто был вынужден приходить в предгорье по его требованию. Но никто не мог спасти их, оттого, что требовалось здоровым и большей частью, молодым мужикам, и ночью эти несчастные буквально рвались на части. Озверевшие от воздержания, зэки не давали им ни минуты покоя. Этот налог был самым страшным… В долине согласились на условия Сыча. После нескольких ночей, женщины возвращались назад опустошенные физически и морально. Но — живые… Те, кто осмеливался перечить — убивались беспощадно и жестоко. Во всех крупных селеньях постоянно были представители клана. Они так и прозвали себя — Клан. Сычу не понравилось, что в долине все людские селения называются поселками, или стойбищами. Он сразу решил выделиться среди прочих и не ошибся. Клан и его деяния не сходили с уст мирных людей… Откуда они появились — никто не знал. Бандиты только отмалчивались, да и не очень-то охотно, вступали в разговоры с жителями долины, предпочитая общаться между собой. Слух о том, что они пришли из-за гор, не подтвердился, но и правды не знал никто. Но не было похоже, что отряды Сыча провели больше девяти месяцев в борьбе за свое существование с природой. У всех них были бледные, землистые лица людей, словно долгое время проведших под землей… Разведчики Сыча проникли во все отдаленные области, где жили люди и наложили свою лапу на каждое поселение, где проживало более двадцати человек. Встать против бесчинств и грабежа, не осмелился никто… Тот случай, когда его свора получила отпор — когда я побывал поселке — главарь хорошо запомнил, и теперь его бандиты всегда ходили только толпой. Кроме этого, он уяснил для себя, что в долине есть люди, которых ему следует опасаться. Обо мне, Белой Сове, исчезнувшем

Черепе и не менее неуловимой Ульдэ — знали. Почему Сыч до сих пор не послал своих людей расправиться с нами, не понимали. Скорее всего, это было связано с тем, что он еще не был уверен в том, что подчинил своему влиянию всю долину, и лишь когда убедился в этом, выслал предварительно разведчиков к Синей реке. Стопарь изложил всё на одном дыхании. Я спросил:

— А вы? Как вы сами это пережили?

— После того, как они забрали Анну… — он оглянулся на свою жену. — Туча совсем сдала… Мои старшие погибли, не успев снох привести в дом. У нас никогда не было дочери, а она ещё надеялась, что та станет ей невесткой.

Мой Бугай-то, не женат ещё. Хоть девок в долине пруд пруди. Да не по её вышло…

Он вздохнул:

— Жаль девку. Совсем молодая, а попала в такое дело…

— И никакой надежды?

— Какая надежда? Ее договор не касается. Это других отпускают, когда срок приходит. И то с оговорками да издевательствами. А не пойдут — селение, из которого их взяли, сожгут и всех вырежут. Я главаря видел — этот не станет зря слов на ветер бросать. Они одного парня, когда тот кинулся свою жену отбивать, по его приказу живьем в землю закопали… Кто его знает — сама та со скалы спрыгнула, или помогли ей? Аптекарь рассказывал — странные там порядки. Мало того, что уголовники — но, вроде как, и наказание у них для своих особое… будто бы сами себя съедают… — Он вздохнул и продолжил.
–

Может, и треплется. Специально, чтоб народ здесь запугать. Всё одно — звери они… Я бы этого Сыча собственными руками придавил!

Он стиснул кулаки. Я посмотрел на его руки — этот здоровенный мужик мог ими придушить и волка, а не то что человека…

— Вас не тронули?

— Попробовали… Сынок одному челюсть свернул, да и в прерии подался. Ну и мы — следом! Если они нас ищут — пусть порыскают по разнотравью! Авось, их крысы-трупоеды найдут первыми!

— А в поселке… Там знают, куда вы пошли?

— С этим всё замётано — ни одна душа не в курсе. Они думают, что вы здесь одни, не считая их… — он кивнул на Бена и Салли. — А других мы и сами звать не стали…

— Сколько бандитов в посёлке?

— Постоянно — пять или шесть. Придут за рыбой, мясом, кореньями — и к себе, в нору. Или, вообще мимо проходят. Сыч им велел никого не трогать, под страхом смерти — понимает, гад, что вызовет страх, и народ разбегаться станет! А ему надо всех вместе держать, чтобы было с кого требовать! И