Я свёл брови в раздумье — банда была так уверена в своих силах, что не только не боялась возмездия, но и оказалась так беспечна, что не оставила в лесу заслона, или, хотя бы, своих разведчиков.

— Значит, они не ждут. Хорошо…

— Мой брат уже решил, как будет вести бой? Бандиты могут попытаться уйти верхним путем, через камни, в горы. Пусть твои воины отрежут дорогу тем, кто попытается убежать!

— Прежде нам самим надо подумать о том, как подойти к клану…

Я подозвал к себе Чера и Лешего.

— Ты и твои люди не привычны к горам. — обратился я к лешему. — И ваше оружие — дубины и копья хороши только для схватки в рукопашной. А у них — самострелы и луки. Идите вверх, вдоль этого ущелья, и перережьте людям

Сыча путь к отступлению. Зайдёте выше их нор, с той стороны ущелья, и встанете так, чтобы каждый, кто попытается подняться и уйти, напоролся на ваши копья и дубины. Услышите крики — не показывайтесь! Вступите только тогда, когда они начнут подниматься, стремясь спастись в горах! Еще раз повторяю — никто не должен уйти в горы! Чер! — я кивнул охотнику. — Ты проведешь их туда и останешься с ними. К нам придёте только по сигналу раковины Совы — ты помнишь его? Идите, и не медлите. Сыч самонадеян, но не глуп…

Леший покачал головой…

— Ты ведешь нас в бой — поступай, как знаешь. Но оставь меня здесь. Я не хочу сидеть и ждать в скалах, пока эти ублюдки начнут удирать от ваших стрел и палиц. У меня к Сычу свой счет…

Они скрылись среди камней и сосен. Сова поднял на меня подёрнутые гневом и отчаянием глаза:

— Прошло уже много времени, как они в их руках, брат мой!

Я всё понимал… Мы видели, какими пустыми были глаза тех женщин, которые возвращались после того, как побывали в руках бандитов. Видели измученных девушек — Ладу и Анну. Помнили, что случилось с сестрой первой… Подобное могло ожидать — если уже не произошло — и наших жен. Мое тело пробивала нервная дрожь, когда я начинал думать об этом. Ната, вынесшая все это в не столь далеком прошлом, опять попала в беспощадные лапы изуверов! Я помнил ее слова о том, что она больше никому не будет принадлежать, и понимал, что это не пустой звук. Она уже могла быть мертва — Ната решилась бы на что угодно, чтобы не позволить уголовникам надругаться над собой… Сова выдохнул, не разжимая губ:

— Пусть рука моего брата не знает пощады!

— Пощады не будет, мой брат. Смерть клану!

— Смерь!

Мы устремились в лес. Впереди бежал индеец, он показывал нам дорогу к тому месту, где Сыч строил свои укрепления. Здесь было уже недалеко до ущелья и пикеты противника могли нас услышать — я приказал передвигаться медленнее и как можно тише. Из всех нас, это требование могли соблюдать только несколько человек, и шум, производимый остальными, едва ли не заглушал шум самого леса. Но, если вчера, природа была против нас, то сегодня, казалось, она решила отыграться — ветер дул в нашу сторону, унося хруст упавших сухих веток под ногами и грохот осыпающихся камней на подъемах.

Сова, я, Ульдэ и Череп забежали вперед — другие не могли двигаться так быстро, и Элина торопила их, следя за тем, чтобы наши добровольные помощники не растерялись среди густых кустарников и высоких деревьев.

Бандитов было много, а нас, даже с теми, кто решился в последний момент выступить вместе против синеблузых, было меньше. В открытой схватке они задавили бы нас числом. Кроме того, среди бандитов не было женщин, кроме пленниц… Сова коротко, на ходу, пояснял мне устройство их лагеря — он всё высмотрел пока волком, несколько раз, обходил лагерь всю ночь до рассвета…

— Землянок нет. Домов, как ты строил возле реки, тоже. Только шалаши из веток. Лагерь огорожен завалом из срубленных стволов, камней и колючего кустарника. Это — стена. Идти напролом — положим половину, пока попадем внутрь. Ее и строили пленные, которые находились в Клане до освобождения.

С нашей стороны ущелья, в ней есть узкий проход, возле которого всегда стоят несколько человек — часовые. Но, если попасть на эти стены — весь их клан становится виден, как на ладони. У всех есть оружие: дубинки, копья, самострелы и ножи. Стрелков не много, но и не меньше двадцати. Стрела из их самострела пробивает молодое деревце насквозь. Им нечего терять — они будут сражаться до конца, но… Они веселились всю ночь — Сова думает, что

Сыч не сможет поднять своих людей до вечера — а к ночи банда не пойдёт в долину.

— Нет, Сова, они не станут сражаться. Они как крысы будут метаться и искать выход. Такие, как эти, не умеют держать удар — они привыкли всегда всё делать исподтишка. Правда, загнанные в угол — могут кинуться всей стаей. Думаю, что первым их порывом будет желание убежать.

— Если крысе не дать дорогу — она будет сражаться с отчаянием и мужеством крысы! Много крови прольётся сегодня! Готовы ли те люди, которые следуют за тобой, к ней?

— Надеюсь на это. — я вкратце пересказал ему все, что произошло в поселке и по дороге через пустошь.

— Святоша должен умереть!

Я промолчал — если бы монах ударил нам в спину, его участь была бы решена без споров. А так…

— Пока у нас есть, чем заняться, и без него.

Отряд быстро приближался к скалам, в которых располагался вход в ущелье бандитов. Череп, идущий несколько впереди нас, предостерегающе поднял руку. Мы замерли. Сова быстро шепнул:

— Через сто шагов — вход в ущелье! Что случилось?