— Через пару минут придет в себя, — он устало кивнул озабоченно глядевшему на него Стопарю. — Поменьше бы таких новостей…

Бугай, несмотря на грузность и вес матери, поднял ее на руки и вопрошающе взглянул в мою сторону. Я кивнул:

— Пора. Слезами горю не поможешь. Нужно идти в форт…

Мы опять подняли носилки и пошли вперёд. Как бы там ни было, ночевать я хотел на месте, в лагере.

… Разместившись под скалой мы занялись неотложными делами — надо было навести, хоть какой-то порядок. Я велел женщинам собрать с земли рассыпанную крупу — всю, до горсточки, и приготовить похлёбку для Наты, да и для всех нас, тоже. Бен с Бугаем из одеял и шкур, принесённых с собой из логова клана, мастерил шалаш. Маленький мальчик, с не понимающим взглядом, бегал по пепелищу. Я с болью на сердце разбирал тлеющие головни, пытаясь обнаружить хоть что-то, что могло уцелеть из лекарств. Но все попытки были тщетны…

… Нату положили спать в шалаше. Элина осталась с ней, а мы — всем места хватить не могло — расположились прямо на земле. Она прогрелась от жара пылавшего костра и теперь хранила тепло, позволяющее нам обойтись без шкур. Салли покормила ребенка и тот, посапывая, уютно пристроился у неё на коленях. Мы с Беном сидели спина к спине.

— Дар, что есть нам делать?

— Завтра отправитесь на охоту. Нужно раздобыть еду, для всех. А мне надо будет сходить кое-куда… — я не раскрывал своего маленького секрета.

Тайник в яме, на краю мертвого города, мог нас здорово выручить, а главное

— там были лекарства, возможно, необходимые Нате. Теперь я уже не жалел о том, что когда-то потратил столько трудов, снося туда значительную часть добра из нашего убежища, а впоследствии — что не забрал его с собой полностью — все его содержимое не уместилось на плоту!

— Ты ходить один?

— Да.

— Это плохо. — Бен покачал головой.

Салли тоже вставила слово:

— Он прав, Дар. Вдруг ты нарваться, на банду? Одному опасно. И куда ты собираться?

— В мертвый город.

— Разве вы не принести всё? — Салли уже была посвящена в нашу эпопею.

— Всё. И не все… Я оставил там кое-что, специально.

Она вздохнула:

— Ты есть сильно предусмотрителен. Но это далеко!

— Не очень. Если я пойду один, налегке, то обернусь меньше чем за неделю.

Я теперь стал способен на очень быстрые переходы. Здесь хорошее место, и я не хотел бы его менять. Когда вернусь — станем восстанавливать лагерь.

Бену надо вместе с Ульдэ и Черепом организовать охоту. Нужен крол, или птица, — Мулат согласно кивнул. — Мясо зверька полегче, чем овцебыка. Да и

Нате понадобится мягкая шкурка. А вы разберите завалы, — я мотнул головой на рухнувшие своды землянки. — И попробуйте вытащить оттуда всё, что осталось. Получится — хорошо. Нет, значит нет. Вода есть в ручье, только берите её повыше. Док — Ната… она дождется моего возвращения?

Он понуро пожал плечами:

— Я не могу ничего гарантировать… Состояние девочки крайне сложное — у нее отбиты внутренности. Но, если ты считаешь, что лекарства, которые у тебя там хранятся — смогут ей помочь — то иди!

Элина неслышно присела возле меня.

— Ната уснула… Как мне ее жалко!

Я устало повернулся к ней:

— Она поправится… Я принесу антибиотики, шприцы. А ты будь с ней. Вы для меня всё… И ты, и Ната.

Она опустила голову. После своего признания там, в предгорье, и моего холодного ответа на него, она словно отдалилась от меня… Лина сидела молча — я чувствовал, что она хочет выяснить наши отношения, но не решается заговорить об этом.

— Элина… — я вздохнул, тщетно пытаясь найти нужные слова для объяснения.

— Элина… Я…

Она сразу выпрямилась и посмотрела на меня с надеждой.

— Давай, поговорим об этом… потом. После того, как я вернусь.

Она грустно улыбнулась.

— Как знаешь…

Девушка чмокнула меня в небритую щёку и ушла обратно, в шалаш. Я смотрел ей вслед и думал о том, что, возможно, своими руками ломаю сейчас что-то очень хрупкое, что, может быть, никогда больше не сможет появиться между нами… Но сейчас я весь был поглощен мыслями о спасении Наты, и ничто больше не интересовало меня.

… Я шел быстро, волчьим шагом, как говорил Сова. Знакомый изгиб реки открылся передо мной к концу третьего дня, а через несколько часов показался и сам узкий перешеек, где так недавно кончались наши владения, пока мы жили в городе. До тайника от этого места было еще далеко — не менее дня пути.

Как всё изменилось с тех пор! Земля залечивала раны — развалин почти не было видно, только неровные холмы указывали на место, где раньше стояли тысячи домов, ставших братской могилой для миллионов… Они покрылись бурой почвой, а та, в свою очередь, поросла высокой травой, занесенной сюда ветрами.