Я посмотрел на высоко висящие в небе облака, сквозь которые пробивалось яркое мерцание Луны…

— Ты против?

Ната прилегла на бок, подперев голову рукой:

— Хочешь привести к нам в дом еще одну женщину? 3начит, ты тоже такой, как

Сова?

— Мы можем отвести её в посёлок… К остальным. Но кому она там нужна? Там каждый, сам за себя.

— Жалеешь… И на меня косишься — я ведь вижу.

— А ты не ревнуй. Глупо, в самом деле…

— Ты упрекаешь меня в этом?

Я привлек ее к себе.

— Нет. Наверное, я бы тоже ревновал. Но… как поступить тогда? Оставить ее там, в поселке?

Ната отвернулась и глухо буркнула:

— Нет. Ей там… Не знаю. Я думаю, что ты хочешь сделать ее ещё одной женой, как наш общий друг, сделал это с Зорькой. Или я не права?

— Мне показалось, что Дина и Зорька вполне мирно уживаются друг с другом.

Да и молодая жена Совы вовсе не в новое время стала таковой… Так что, это их жизнь. А что до меня — я даже не думал об этом… Пусть поживёт у нас, пока не отойдёт. Потом посмотрим. Ты согласна?

Ната легла на спину и прикрыла глаза:

— Как тихо… Даже трава не шевелится. В такую ночь хочется чего-то, необычайного. Сейчас всё стало необычайным… Звери, растения, люди… То, что я видела только в кино или читала в книгах, стало таким реальным, что мне порой, кажется, что я сплю. Сплю, и не могу проснуться. Я убила человека… А потом еще одного. И не жалею об этом. У меня не дрогнула рука, не остановилось сердце. Я убила — и всё. Сова спит сразу с двумя — и это нормально. И никто не говорит ему, что он не прав и так нельзя делать.

Ты спустился с отвесной стены, на которую даже страшно было посмотреть, и только ради того, чтобы найти человека! И нашёл меня. Я сидела в своём закутке, тихонько, как мышка, питалась отбросами, понемногу умирала и только ждала и твердила себе, что это всё неправда. Прилетали вороны, громадные зловещие… а я пряталась от них, не понимая, как эти птицы стали вдруг такими большими. Зверь напал на меня, и ты, практически не одетый, с одним ножом и топором, бросился меня защищать — а мог просто убежать. Но остался… Я, ложившаяся под такое… количество мужчин, что знай ты их всех, не стал бы и смотреть в мою сторону, смогла преодолеть в себе это и прийти к тебе — о чём не жалею! Весь мир перевернулся вверх ногами, превратив всё в дикий мираж. И, всё-таки, это явь, хочется мне этого или нет. И то, что мы нашли эту девушку — тоже. Я точно знаю — она будет твоей… Так же, как и я. Это судьба…

— Ната…

— Молчи, родной мой, молчи. Не спорь со мной. Ты сам меня назвал мудрой…

А я не мудрая, видишь, как сорвалась на нее ни за что. Просто, бабское взыграло… И не подумала о том, что она, только что, благодаря тебе — опять тебе! — уцелела от верной смерти. В эту ночь не надо громко говорить, слишком далеко всё слышно в прериях, как любит выражаться наш друг, Сова. Пусть хищники спят в своих берлогах, подальше отсюда — мой муж ранен и не может, как прежде, встретить врага во всеоружии. А его слабая и маленькая жена, не в состоянии защитить сразу всех. Знай! — она повернула ко мне свое лицо. — Я буду любить тебя, несмотря ни на что. Даже, если ты ляжешь с ней в нашу постель, что произойдёт достаточно быстро… Я это чувствую, также как ты чувствуешь приближение опасности. И это очень обидно… Но я тут не могу что либо изменить. Рано или поздно — мы придем в долину насовсем. А женщин здесь втрое, вчетверо больше, чем мужчин. И какая ни будь из них захочет тебя забрать у меня. А я… я не знаю — имею ли я право быть для тебя одной — после того, как сама принадлежала многим.

Пусть так и будет. Может быть, она мне понравится больше, чем те женщины из посёлка. И ты прав — ей некуда идти, и её никто не ждёт там…

Я промолчал, укладываясь рядом с ней на шкуру, подаренную мне Совой. Можно было оправдываться перед Натой, можно было обещать… Зачем? Она, прекрасно разбиравшая в людях, могла предвидеть многое, наученная горьким опытом своего изувеченного детства… Я хотел только, чтобы появление в нашем доме ещё одной женщины, не превратило его в арену междоусобной войны между ними. Но, зная характер своей подруги, я был уверен, что подобного не произойдёт никогда… Хотя бы потому, что Ната, оказалась более провидицей, чем я сам…

Глядя на спящую Элину, притулившуюся к могучему Угару, я понимал — спокойной жизни в подвале снова пришел конец. Хочу я того или нет — грядут изменения, которые во многом перевернут наш устоявшийся быт, либо девушка должна остаться не с нами, а в поселке. Но мне вовсе не хотелось туда ее отводить, тем более, что вести, в общем-то, было и не к кому… Кучка вечно голодных, изможденных и озлобленных на все и вся людей, с трудом воспринимала себе подобных — мы уже имели возможность убедиться в этом на своем примере. А у нас всегда был надежный тыл — наш подвал, который мог еще долгое время обеспечить всем необходимым. У нее же не было ничего и никого, кто мог бы ее защитить! Я представил себе печальные глаза Томы и сразу сжал кулаки… Попади Элина туда — Белоголовый и его дружки, практически безнаказанно пристающие ко всем женщинам поселка, не оставили бы в покое это юное существо! Нет, допустить этого я не мог.

Я еще не признавался себе, но уже знал, что ревную ее к тому, что может произойди там, среди глумливых улыбок и равнодушии остальных… И не хочу этого.

Мне не спалось. Ната, почти спокойно — как мне показалось — напомнила о том, что прикончила двоих из этой стаи… Впервые. Но ведь я сам — тоже, убивал… И тоже — впервые… Впервые в жизни я убил человека. И не одного, а сразу нескольких. Это было совсем не одно и тоже, что охота на зверя. Там, действительно, была именно охота. А здесь — убийство. И мне, до того времени и не помышлявшему о подобном, было очень и очень не по себе… Ната пошевелилась у меня на плече, я поправил голову девушки. Она что-то пробормотала во сне и опять затихла. Ната, испытавшая со мной столько всего, за такой короткий отрезок времени, не могла меня не понять