хоть бы кто-нибудь песней прославил,как на площади, пачкая снег,королевских детей обезглавилиз Торвальта силач-дровосек.И какой-то назойливый нищийв этом городе ранних смертей,говорят, всё танцмейстера ищетдля покойных своих дочерей.Но последний давно удавился,сжег последнюю скрипку палач,и в Германию переселилсяв опаленных лохмотьях скрипач.И хоть праздники все под запретом(на молу фейерверки веснойи балы перед ратушей летом),будет праздник, и праздник большой.Справа горы и Воцберг алмазный,слева сизое море горит,а на площади шепот бессвязный:Ульдаборг обо мне говорит.Озираются, жмутся тревожно.Что за странные лица у всех!Дико слушают звук невозможный:я вернулся, и это мой смех —над запретами голого цеха,над законами глухонемых,над пустым отрицанием смеха,над испугом сограждан моих.Погляжу на знакомые дюны,на алмазную в небе гряду,глубже руки в карманы засунуи со смехом на плаху взойду.
Апрель 1930
ОКНО
Соседний дом в сиренях ночи тонет,и сумраком становится он сам.Кой-где забыли кресло на балконе, не затворили рам.Внезапно, как раскрывшееся око,свет зажигается в одном из окон. К буфету женщина идет.А тот уж знает, что хозяйке надо,и жители хрустальные ей рады, и одного она берет.Бесшумная, сияя желтым платьем,протягивает руку, и невнятен звук выключателя: трик-трак.Сквозь темноту наклонного паркетауходит силуэт тропинкой света, дверь закрывается, и — мрак.Но чем я так пронзительно взволнован,откуда эта радость бытия?И опытом каким волшебно-новым обогатился я?
<5 мая> 1930
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Еще темно. В оркестре стесненыскелеты музыки, и пусто в зале.Художнику еще не заказалигустых небес и солнечной стены.Но толстая растерзана тетрадь,и розданы страницы лицедеям.На чердаках уже не холодеем.Мы ожили, мы начали играть.И вот сажусь на выцветший диванс невидимой возлюбленною рядом,и голый стол следит собачьим взглядом,как я беру невидимый стакан.А утром собираемся в аду,где говорим и ходим, громыхая.Еще темно. Уборщица глухаяодна сидит в тринадцатом ряду.Настанет день. Ты будешь королем.Ты — поселянкой с кистью винограда.Вы — нищими. А ты, моя отрада,сама собой, но в платье дорогом.И вот настал. Со стороны землизамрела пыль. И в отдаленье зримы,идут, идут кочующие мимы,и музыка слышна, и вот пришли.Тогда-то небожителям нагими золотым от райского загара,исполненные нежности и жара,представим мир, когда-то милый им.
6 октября 1930
ПРОБУЖДЕНИЕ
Спросонья вслушиваюсь в звони думаю: еще мгновенье —и вновь забудусь я… Но сонуже утратил дар забвенья —не может дочитать строку,восстановить страну ночную,обратно съехать по ледку…Куда там! — в оттепель такую.Звон в отопленье по утрам —необычайно музыкальный:удар или двойной тра-рам,как по хрустальной наковальне.Март, ветреник и скороход,должно быть, облака пугает:свет абрикосовый растетсквозь веки и опять сбегает.
