И она стремглав бросилась под навес, а Ренисенб медленно двинулась обратно к дому. Она незамеченной вошла в покои Сатипи, и та с воплем вскочила с места, когда Ренисенб тронула ее за плечо.

–  О, как ты меня напугала! Я думала…

–  Сатипи, - обратилась к ней Ренисенб, - что случилось? Может, ты скажешь мне? Яхмос беспокоится о тебе и…

Сатипи прижала пальцы к губам. А потом, заикаясь и испуганно расширив глаза, прошептала:

–  Яхмос? А что… Что он сказал?

–  Он обеспокоен. Ты кричишь во сне…

–  Ренисенб!
– схватила ее за руку Сатипи.
– Я кричала… Что я кричала?

Ее глаза, казалось, от страха вот-вот вылезут из орбит.

–  Яхмос считает… Что он тебе сказал?

–  Мы оба считаем, что ты либо нездорова, либо чем-то расстроена.

–  Расстроена?
– еле слышно повторила Сатипи с какой-то странной интонацией.

–  Ты в самом деле чем-то расстроена, Сатипи?

–  Может быть… Не знаю. Дело не в этом.

–  Я знаю. Ты чего-то боишься, верно?

Взгляд Сатипи стал холодно-неприязненным.

–  К чему ты это говоришь? Почему я должна чего-то бояться? Что может меня пугать?

–  Не знаю, - ответила Ренисенб.
– Но ведь это так, правда?

Сделав над собой усилие, Сатипи обрела прежнюю заносчивость.

–  Я никого и ничего не боюсь!
– вскинув голову, заявила она.
– Как ты смеешь строить такие предположения, Ренисенб! И я не потерплю, чтобы вы с Яхмосом вели обо мне разговоры. Яхмос и я, мы хорошо понимаем друг друга.
– Она помолчала, а потом резко заключила: - Нофрет умерла - и тем лучше, - вот что я тебе скажу. Можешь передать это всем, кто спрашивает, что я думаю по этому поводу!

–  Нофрет?
– удивленно переспросила Ренисенб.

Сатипи пришла в ярость - такой она часто была прежде.

–  Нофрет, Нофрет, Нофрет! Меня тошнит от этого имени! Слава богам, больше не придется слышать его в нашем доме!

Ее голос поднялся до самых высоких нот, как бывало раньше, но как только в комнате появился Яхмос, она сразу сникла.

–  Замолчи, Сатипи, - сурово приказал он.
– Если тебя услышит отец, опять будут неприятности. Почему ты так глупо ведешь себя?

Еще больше, чем суровый и недовольный тон Яхмоса, удивило Ренисенб поведение Сатипи.

–  Прости меня, Яхмос… - кротко пролепетала она.
– Я не подумала…

–  Впредь будь более осмотрительной! Вы с Кайт и так достаточно натворили глупостей. Чувства меры нет у вас, женщин!

–  Прости… - снова пролепетала Сатипи.

Решительным шагом, словно удачная попытка хоть раз в жизни утвердить свою власть пошла ему на пользу, Яхмос вышел из покоев.

Ренисенб решила побывать у старой Изы. Может, бабушка, подумалось ей, посоветует что-нибудь разумное.

Однако Иза, которая со вкусом расправлялась с огромной кистью винограда, отнеслась к этому вопросу крайне несерьезно.

–  Сатипи? К чему вся эта шумиха вокруг Сатипи? Вам что, так нравилось, когда она вас поносила и всеми помыкала в доме, что вы враз растерялись, как только она стала вести себя примерно?
– И, выплюнув виноградные косточки, добавила: - Во всяком случае, долго это не протянется, если, конечно, Яхмос не примет мер.

–  Яхмос?

–  Да. Надеюсь, Яхмос наконец пришел в себя и как следует поколотил Сатипи. Ей это и требовалось - она из тех женщин, которым по душе хорошая трепка. Яхмос, кроткий и не помнящий зла, должно быть, был для нее немалым испытанием.

–  У Яхмоса золотое сердце, - возмутилась Ренисенб.
– Он добрый и нежный, как женщина, если женщины вообще способны быть нежными, словно сомневаясь, добавила она.

–  Хоть и несколько запоздалая, но верная мысль, внучка, - усмехнулась Иза.
– Нет, никакой нежности в женщинах нет, а если есть, то помоги им, Исида! И очень немногие женщины хотели бы иметь доброго и нежного мужа. Им скорее нужен красивый и буйный грубиян, вроде Себека. Такой им больше по душе. Или смышленый молодой человек, вроде Камени, а, Ренисенб? Такой не даст собой командовать. И любовные песни он недурно распевает, а? Хи-хи-хи.

Щеки у Ренисенб зарделись.

–  Не понимаю, о чем ты, - с достоинством заявила она.

–  Вы думаете, старая Иза ни о чем не догадывается. Догадываюсь!
– Она подслеповато всматривалась в Ренисенб.
– Догадываюсь раньше тебя, дитя мое. Не сердись. Так устроена жизнь, Ренисенб. Хей был тебе славным братом, но он уплыл в своей лодке к тем, кому приносят жертвы. Сестра найдет себе нового брата, который будет пронзать рыбу копьем в нашей реке Ниле - не берусь утверждать, что Камени для этого очень подходит. Его больше привлекают тростниковая палочка и свиток папируса, хотя он и хорош собой и умеет петь любовные песни. Но при всех его достоинствах я не думаю, что он тебе пара. Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что он явился из Северных Земель. Имхотепу он по душе, но это ничего не значит, ибо я всегда считала Имхотепа дураком. Лестью его можно в два счета обвести вокруг пальца. Посмотри на Хенет!