Бесцеремонно схватив меня за локоть, он зашептал:

— Полон дворец нежити! Давеча в деревню заходил бард один, такого рассказал, жуть просто… Вроде как эльфийский правитель уже давно заключил договор с Некролописом…

— Некрополисом, — поправила я, разглядывая запылившиеся носки башмаков. Они отчаянно просили каши, надежды же на новые туфли были весьма призрачными.

— С Некролописом, — повторил, волнуясь, Этьен, — и те… Ну, нежить всякая — теперь отряжают послов к эльфийскому двору.

— Ну и что с того?

Из-за живой изгороди показалась ветхая стена моего родового замка. Кладка потрескалась, строительный раствор кое-где осыпался — жалкое зрелище! И все же эта развалюха оставалась моим единственным и в какой-то мере очень любимым домом.

— Как — что?!! — возмущенно воскликнул Этьен. В его зеленых глазах светилась собачья преданность. — Тебе надо убежать из дому!

— Чтобы не выходить замуж за эльфийского короля? — я подозрительно воззрилась на будущего хозяина мельницы. На сумасшедшего вроде не похож, а там — кто знает?

— Именно! — воссияв от восторга, подтвердил Этьен.

Мне показалось, что на сей раз беседа наша зашла в тупик. Да и что можно сказать молодцу, который верит каждому слову деревенской гадалки?

— Мы убежим на край мира, — между тем деловито продолжал он, — я буду добывать дичь, ты ее готовить…

— Вне всякого сомнения, — серьезно заверила я его, — но мне необходимо собрать вещи. Надеюсь, ты не против?

Между тем мы подошли вплотную к тому, что в нормальных замках является рвом, а в моем собственном всегда было заросшей илом и камышом канавой, где резвились утки. Потянуло сыростью и тиной.

— Вот и пришли, — с трагическим надрывом в голосе произнес Этьен.

Я хотела сказать на прощание, что обязательно подумаю вечером над его предложением сбежать, но не успела. Боковая калитка с душераздирающим скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась кудрявая голова Аурелии, самой младшей из потомства маркиза де Лив.

Ее не зря нарекли Аурелией: к восьми годам она ухитрилась отрастить длинные косы изумительного золотого цвета. И кожа ее была приятного смуглого оттенка, а глазищи — темные и загадочные. Все шло к тому, что Аурелия должна была вырасти красавицей и затмить всех придворных дам во дворце нашего короля… Только вот — эх! — кто же нас туда позовет?

— А, вот ты где! — завопила сестрица, — скорее, скорее! К нам приехал длинноухий гонец, матушка с ног сбилась, тебя разыскивая!

И, показав язык Этьену, нырнула обратно. Я даже не успела ей сказать, что неприлично для молодой леди вопить о столь деликатных недостатках гостя как чрезмерно длинные уши…

Стоп. Длинные уши? Эльф?!!

— Агнесса, — томно прошептал Этьен и схватил меня за руку, — ты обещала…

— Ох, — я выдернула пальцы из липкой ладони, — поговорим еще, не переживай ты так.

Гордо прошествовав по мосту — как и полагается благородной девице, возвращающейся в свой замок с прогулки, я старательно прикрыла за собой калитку, мимоходом оглядела прекрасного вороного коня — такие не часто посещают наш замок.

Навстречу бежал отец, выряженный, как на парад: из шкафа бы извлечен темно-малиновый бархатный камзол, в коем мой родитель женился. Правда, за прошедшие годы камзол странным образом усох и не желал сходиться на талии маркиза де Лив, но моего милого папу это совсем не тревожило… В нашем замке, побери меня Бездна, происходило нечто совсем экстраординарное.

— Агнесса! — радостно возопил родитель, — прекрасная новость! Наш король желает, чтобы ты вышла замуж за правителя Эларии!

— За эльфа, живущего в Светлом лесу, — с трудом осознавая весь ужас происходящего, прошептала я.

Похоже, кофейная гуща сообщила гадалке правду о моей блестящей будущности. Меня, провались все в Бездну, все-таки выдавали замуж за короля эльфов.

— Ни за что! — безапелляционно заявила я, усаживаясь в любимое кресло.

Оно было старым и дряхлым, мое милое кресло, и отзывалось скрипом и скрежетом суставов на всякое движение сидящего. Наверное, поэтому те обитатели замка, что потяжелее, предпочитали сидеть на новых и неуклюжих табуретах.

— Это почему же? — искренне удивился папа и щелчком взбил застиранное кружево на манжетах, — гонец отдыхает, а утром ты сама сможешь его обо всем расспросить. Ну, если конечно захочешь.

Мы сидели в рабочем кабинете Роланда де Лив. Пусть замок рассыпается по камешкам, но у любого уважающего себя маркиза просто обязан быть кабинет — с дубовым столом, на котором невозможно что-либо найти из-за кип старых бумаг, с книжными полками, где вот уже который год пылятся произведения великих мыслителей прошлого. С красивой хрустальной чернильницей, в конце концов, где давно уже высохли чернила… Но я с раннего детства обожала смотреть на нее, особенно когда редкий лучик света пробивался сквозь запылившиеся шторы и играл радугой в хрустале.