Шаринон ещё раз кивнул, а я подумал, что жалко будет, если он окажется среди заговорщиков. Даже по своему незнанию, ведь и такое может быть — просто сыграют им втёмную, а после выкинут с доски, как отработанный продукт. На вид довольно приличный гном, жалко, что я не могу рисковать. Очень уж ставки высоки.

Развернувшись, я взял под руку Алону и сказал гномам:

— Сегодня чтобы я вас в гостинице больше не видел.

Затем повернулся к хозяину этого постоялого двора и потребовал себе в комнату ужин на троих и горячую воду. Поднимаясь по лестнице, я краем глаза отметил, что гномы потянулись к выходу, значит, восприняли мои слова всерьёз. Поднявшись, я снял защиту и вошёл в комнату, убедившись, что вещи не потревожены. Алона первым делом рухнула на кровать, а я стал доставать из-за пазухи мешочки с деньгами и драгоценностями. Кивнул на них, я сказал с улыбкой Алоне:

— Это тебе для столицы, чтобы было на что новые платья купить.

Алона только сейчас вспомнила, что лежит на кровати почти голая, выставив стройные ножки на моё обозрение, и поспешно запахнулась в плащ. Я только усмехнулся и начал доставать одежду из сумки, понимая, что старую нам придётся выбросить. Я вытащил всё из карманов куртки и жилетки, обнаружив помимо сафруса, денег и драгоценностей ещё и медное колечко, что забыл выкинуть после посещения ювелира. Оглядев его внимательно, я заметил, что на нём были нанесены руны, казавшиеся настолько древними, что даже страшно становилось. Это тебе не стандартное «любовь до гроба», подумал я. Что же это за язык такой? Прямо интересно стало. Решил не выбрасывать пока медяшку, я спрятал его в мешочек с сафрусом, подумав, что среди денег и драгоценностей эта финтифлюшка будет лишней, а так хоть не будет на глаза лезть.

Тем временем принесли наш ужин и воду. Быстро похватав вкусности, причём Алона от меня не отставала, мы принялись мыться. Я сперва хотел выйти, чтобы дать возможность Алоне вымыться без стеснения, но она покраснела и попросила меня задержаться. Я почувствовал, что она просто боится остаться одна, поэтому не стал её уговаривать, ехидно ухмыляться, а просто сел на свою кровать лицом к окну. Через несколько минут Алона уже плескалась в бочке, которую притащили нам два гостиничных работника. Я тем временем чувствовал её наслаждение, которое она получала от горячей воды. Дождавшись пока она вылезет и оденется, я сам залез в воду и тщательно смыл всю засохшую кровь и даже вымыл мои сильно отросшие волосы, прикинув на глаз, что они стали длиной сантиметров в десять. Нужно стричься, решил я и вылез из бочки.

Алона меж тем и не думала отворачиваться, с любопытством рассматривая меня. Я немного покраснел, потому что не привык к такому вниманию и ехидно сказал, вытираясь:

— Всё успела рассмотреть? А то могу повернуться, если тебе не всё видно.

Алона хихикнула и накрылась одеялом. Я оделся, потушил светильник и лёг на свою кровать, с наслаждением вытянувшись, только сейчас понимая, как же я устал за этот день. Уже задрёмывая и чувствуя, как ко мне приближается моя подруга темнота, я вдруг услышал шёпот:

— Алекс, ты спишь?

— Нет ещё, — ответил я, прислушиваясь к своим ощущениям, и вдруг почувствовав страх Алоны и её боль.

— Можешь поговорить со мной? — попросила она.

Я только молча поднялся, подошёл к её кровати и лёг рядом с ней, крепко прижав голову Алоны к своей груди. Я почувствовал, что так долго сдерживаемые слёзы полились из её глаз. Она рыдала, уткнувшись лицом мне в рубашку, и вместе со слезами уходила боль и страх, которые терзали её душу. Я только молча гладил её по голове, посылая эмоции любви и нежности, пока она наконец не затихла, только легонько всхлипывая. Вскоре Алона уже мирно спала, а я чувствовал, что во сне она улыбается. Ко мне же сон пришёл ещё нескоро. Я всё думал, может ли предать целый отряд королевских гвардейцев, потому что если нет… Тогда король Шаракх Третий ещё большая сволочь, чем я!

Утром мы проснулись совсем разбитыми. Сказывалось напряжение прошедшей ночи. Позавтракав, я собрал все наши вещи и одел Алону потеплее, потому что на улице опять небо затянуло облаками. Сам я надел последнюю куртку и жилетку, сунув в неё флягу с лимэлем, который, как я уже убедился, лишним не бывает. Расплатившись с хозяином, мы взяли немного припасов в дорогу, чтобы было чем пообедать, а потом выехали из гостиницы и поехали к западным воротам города, которые вели к столице. Проезжая по улицам, мы хмуро глядели на ещё вчера так восхищавшую нас архитектуру. За весь отрезок пути, что мы проехали по Вернару, я не заметил сзади ни одного гнома, что наводило мысли об их высоком профессионализме. Лишь только выехав за ворота, мы обнаружили позади себя сплочённый отряд из тридцати гномов, следовавших за нами на расстоянии двухсот шагов, как привязанные. Это немного нервировало, так как мне всё время приходилось отвлекаться, краем глаза наблюдая за ними.

Всю дорогу я старательно пытался развеселить Алону и к обеду этом мне всё-таки удалось. Она больше не хмурила брови, а на её губах поселилась ехидная улыбочка. Ну, пусть лучше так, подумал я, устраиваясь на привал. Перекусив, мы снова тронулись в путь с гномами за спиной, постоянно напоминая себе, что до конца пути осталось всего ничего! Особенно, если сравнивать с тем расстоянием, что мы уже преодолели. Я по пути рассказал, что благополучно довёз Алена до его отца, как наблюдал за их бурной встречей. Но Алона всё же оставалась несколько напряжённой, видимо, сопровождающие нервировали и её тоже. После этого час пути прошёл в хмуром молчании, а затем принцесса попросила меня рассказать о моём появлении в этом мире.

Рассказ занял добрых три часа. Я решил поведать ей обо всём, ведь от настолько родного человека секретов быть не может. Опуская некоторые малоприятные детали, я рассказал об эльфийском гостеприимстве, о разбойниках, о кэльвах… Короче, я нарисовал ей всю свою новую жизнь, которую уже две недели проживал в этом мире. О родном мире я рассказывать не стал, так как пришлось бы объяснять слишком много непонятного. Принцесса слушала меня, открыв от удивления рот, не заметив, как мы подъехали к столице.