— Ага! Хочешь попросить пощады? — догадался маг и опять гнусно захохотал. — Ну, проси, червяк, умоляй меня оставить тебе жизнь… — гад немного ослабил хватку, позволяя мне глотнуть немного живительного воздуха.

Я судорожно вдохнул, чувствуя, как боль обручем сдавила мою грудь, а затем закричал, выдавливая вместе с брызгами крови из своего горла только одно слово:

— Алона-а-а!!!

Маг недоумевающее посмотрел на меня, а затем опять сжал свой захват, лишая меня воздуха и стал оборачиваться. Но его голова внезапно дёрнулась и опять медленно повернулась ко мне, а я почувствовал, что хватка на моём горле исчезла, и вновь судорожно вдохнул, рухнув на землю и увидев, как со мной рядом валится тело мага с арбалетным болтом, торчащим из правого виска. Боль волнами накатывала на меня, я не имел ни возможности, ни желания пошевелиться, а спасительная темнота уже наклонила надо мной своё прекрасное лицо. Однако я, взглянув в него, понял, что обратно не вынырну уже никогда и заставил себя протянуть руку и достать из жилетки початую фляжку лимэля. Зубами выдернув пробку, я прокинул её в себя, захлёбываясь и глотая живительную жидкость. Сегодня лимэль почему-то имел вкус крови, густой и солёной. Сумев проглотить последнюю каплю, я без сил опустил руку и только теперь улыбнулся моей подруге темноте и позволил ей унести меня с собой.

Очнулся я из-за того, что кто-то сильно тряс меня за плечи. Просыпаться очень не хотелось. В темноте было так приятно, мягко и уютно, что не хотелось выходить оттуда в жестокий и несправедливый окружающий мир. Но тряска не прекращалась, вместо этого она усилилась и дополнилась рыданиями кого-то, кто тряс меня. Мне стало немного интересно и я прислушался к голосу, что бормотал надо мной:

— … очнись! Ну, пожалуйста, Алекс, не бросай меня! Я одна ни за что не дойду! Прошу тебя, открой глаза! Вот доедем в столицу, я сделаю тебя дворянином, я попрошу отца, и он пожалует тебе надел в горах. Ты даже можешь стать начальником королевской гвардии, только не умирай… — голос постепенно переходил в шёпот, а потом затих и я почувствовал, как мне на грудь что-то упало и принялось орошать меня слезами.

Да ведь это Алона! Значит, я ещё не совсем отдал концы! Мне сильно повезло, что в последний раз, когда паковал сумки, я не стал прятать в них одну початую флягу с лимэлем, а положил в карман жилетки. Именно он вернул меня практически из-за грани, за которой начинается другой мир. Но не Земля, а мир мёртвых. Правда, мне там было очень хорошо, что никак не может радовать, всё-таки насовсем туда собираться мне ещё рановато… Ну что ж, пора приходить в себя.

Я открыл глаза и услышал шёпот Алоны:

— Не умирай… пожалуйста, Алекс…

— Ладно, уговорила, — сумел выдавить из себя я, а потом зашёлся в диком кашле.

Меня корёжило, выкручивало, я лежал на земле и выхаркивал из своих лёгких куски запёкшейся крови. Прокашлявшись, я утёрся рукавом и взглянул на заплаканное лицо принцессы, которая сидела на коленях рядом и, всё ещё не веря, смотрела на меня. Затем на её физиономии проступила дикая радость. Я немного приподнялся на локтях, но был опять сбит на землю Алоной, обнявшей меня за шею и, причитавшей «Живой! Живой!», счастливо всхлипывая при этом.

Я нежно обнял её в ответ, оставив все попытки подняться, и погладил по голове:

— А что со мной может сделаться? Я ведь весьма живучая тварь! — с гордостью пробормотал я, а затем стал успокаивать девчонку, вытирая её слёзы и говоря, что теперь уже точно всё будет хорошо.

Когда Алона, немного придя в себя, отпустила моё бренное тело, я попробовал занять сидячее положение. Странно, но ничего не болело, а проведя языком по зубам, я отметил, что все они в наличии и сепаратно отделяться от моей челюсти после удара о дерево не собираются. Правда, всё лицо, насколько я мог убедиться, ощупывая кожу, было в подсохшей крови. Много её было и на одежде, так что выглядел я, весьма возможно, как маньяк из дешёвого ужастика. Принцесса тем временем, глядя как я себя осматриваю тоже начала прихорашиваться, поправив завязанные пучком волосы и, достав платок, стала вытирать глаза. Я с трудом, но всё же поднялся на ноги. Немного шатало, но это от усталости, ноги и руки были ватными, видно эта схватка изрядно меня вымотала, даже лимэль не сумел восстановить все силы, ограничившись только штопкой моих внутренностей. Интересно, сколько же костей мне сломал этот ублюдок, если после почти полной фляжки мне всё ещё так хреново? Алона убрала в карман платок, отряхнула платье и спросила меня:

— Как я выгляжу?

Блин, кто о чём, а девки о красоте! Подумав, глядя на её покрасневшие глаза, синеватые круги под ними, помятое платье, я ответил честно:

— Великолепно! Особенно, если сравнивать со мной.

И тут я услышал недалеко сдавленный стон. Неужели кто-то из нападавших выжил? Я ведь старался бить только на поражение! Это замечательно, теперь будет кого порасспрашивать. Алона, услышав стон, вновь напряглась, но я только подошёл к ней, подёргал её хвостик и сказал:

— Всё в порядке, ничего не бойся! Я сейчас сбегаю, гляну, что там, а ты перезаряди арбалет и сторожи наши вещи.

Надо же ведь чем-то её занять, а то будет стоять у меня над душой, пока я буду добывать весьма необходимую нам информацию. Я пошёл, пошатываясь, к краю полянки, там вырвал из тел свои мечи и отправился к тому месту, откуда послышался стон. К моему удивлению, один из тех, кого достали мои стрелы, умудрился выжить. Это был воин, которого я в самом начале подловил на перебежке. Моя стрела попала ему в бок, пронзив лёгкое и выйдя из груди. Он лежал на здоровом боку и пытался вялой рукой вытащить из-за пояса кинжал. Видимо, он только очнулся после хорошего удара о дерево, последовавшего за моим метким попаданием и теперь ещё на что-то надеется. Я подошёл к нему, приподнял его тело, повернув и прислонив спиной к дереву, вызвав у человека громкий стон и, нагнувшись, заглянул в глаза. В них я не увидел ни ненависти, ни злости, только сожаление, грусть от того, что добыча оказалась не по зубам. Я понял, что пытать его бесполезно, он и сам копыта через полчасика откинет, но поговорить нужно:

— Понимаешь общий? — обратился я к умирающему.

Тот грустно на меня посмотрел, но всё же слабо кивнул.

— Ты умираешь, — обратился к нему я. — Мы с тобой профессионалы, поэтому нет причин скрывать очевидное. Жизни у тебя осталось всего на несколько часов, но всё это время ты будешь испытывать только боль и ничего больше. Ты же сам это понимаешь. Поэтому у меня есть к тебе предложение — ответь на несколько вопросов, и я помогу тебе уйти быстро и приятно, без боли и страха, а вдобавок расскажу, что ждёт тебя за гранью…