А что?

– Нет, ничего, – отвечает Ильхам и убира ет деньги девушки в свой бумажник.

Спросив про Кемер и цены на такси, девушки уходят, а Ильхам закуривает, глядя им вслед:

– Но мы ж не знали, что они с Тезом, пра вильно?

Я коротко взмахиваю рукой:

– Можно подумать, Хасан наших туристов не пишет.

– И вообще он с нашей Олечкой спит, – добавляет Бебек.

– Ты знаешь, вот как раз Олечки мне для него и не жалко, – усмехаюсь я.

Он вздыхает:

– А мне жалко.

Я встаю и становлюсь у окна, глядя на каменную макушку горы, которую наши экскурсионные гиды представляют туристам как Олимп. Да, Олимпов по свету разбросано великое множество: где море и туристы – там обязательно Олимп. И еще Клеопатра везде в изобилии. Посмотришь на географию ее путешествий, и удивительно становится – как челночницу мотало по белу свету. Бассейны Клеопатры, пляжи Клеопатры, ущелья, пещеры, бухты, лески, горки… Но ведь и туристам приятнее купаться в бассейне Клеопатры, а не просто в каком-то бассейне. С легендой намного больше смысла.

Услышав мягкий хлопок двери бара, я оборачиваюсь. К нашему столу подходит жена Быстрова. Ее глаза скрыты очками, но даже через них видна припухлость.

Она садится, тянет руку к очкам, но тут же отдергивает ее и спрашивает торопливо:

– Здесь есть православная церковь?

Я бросаю взгляд на Ильхама, он пожимает плечами.

– Храм Святого Николая? – размышляю я вслух. – Но это далеко, и он не…

– Отвезите меня, пожалуйста, я заплачу сколько надо, – хрипло шепчет она и, сняв очки, смотрит на меня.

– Ты туда не поедешь, – говорит Ильхам по-турецки. – Ты знаешь, какая там дорога.

Я качаю головой:

– Оксана, мы не сможем сегодня. Может, завтра. Мы постараемся найти машину и…

– Пожалуйста-а-а. – Ее лицо кривится. Она всхлипывает, прижимает сжатую в кулак ладонь ко рту.

Я тянусь к ее плечу, но опускаю руку, не донеся. Бебек вздыхает и ерзает на стуле, глядя в сторону бара.

– Хорошо. Утром. Мы позвоним вам в но мер, скажем когда. Или оставим записку.

Она кивает часто-часто и встает:

– С-с-спасибо. Я буду ждать.

– Ильхам, мне все равно, что ты думаешь. Это надо сделать, – говорю я, когда мы остаемся одни. – Билет мы мужу ее не нашли, надо помочь хотя бы ей.

– Посмотрим, – бурчит Ильхам, не глядя на меня.

Бросив взгляд на часы – сколько там времени осталось до коктейля? – я спрашиваю:

– Вам простыни надо поменять? Хочу в ложман сходить.

– Ты думаешь, там есть чистые простыни? – фыркает Бебек.

Ильхам достает ключ от их комнаты:

– На. Попробуй. У тебя коктейль, помнишь?

– Конечно. Через двадцать минут вернусь.

В ложмане я долго препираюсь с сальноволосым, похожим на крота охранником, который заодно работает кастеляншей. Мы же по делу зовем его стукачом.

– Слушай, дай мне чистое белье, пожалуй ста, – настойчиво прошу я. – Последние же простыни остались, разберут, пока я грязные снимать буду! А мы уже три недели не меняли!

Ты дай, а я тебе прямо сейчас принесу грязные.

Наконец он уходит в подсобку и возвращается через пару минут со стопкой сероватых простыней. Он нехотя протягивает мне ее.

– Еще не совсем сухие, – говорит он. – Грязные прямо сейчас же неси. Я жду.

– Да принесу, принесу! Нужны мне твои тряпки, – отмахиваюсь я и скрываюсь в темном коридоре.

Зайдя в комнату Бебека и Ильхама, я, как обычно, ужасаюсь беспорядку и сдираю с их кроватей простыни, гораздо более серые по сравнению с принесенными. От очередного рывка я теряю равновесие, задеваю пачку газет и журналов у кровати Ильхама, и они тут же расползаются под ногами ленивой лавой. Я раздраженно приседаю и складываю их, сминая страницы, но тут из журнала выскальзывает красная книжица паспортного формата, и я останавливаюсь. Я беру ее в руки, и она оказывается немецким паспортом, с первой страницы которого на меня смотрит лицо Ильхама. В графе «Name» [22] напечатано: «Erdal», в графе «Vorname» [23] : «"Ozman», под «Staatsangeh"origkeit» [24] я читаю: «Deutsch» [25] .

Кое-как собрав газеты с журналами, я засовываю паспорт примерно туда, откуда он выскользнул, подхватываю с пола грязные простыни и торопливо выхожу из комнаты.

Уже у самого отеля мне приходит в голову мысль, что я не посмотрела в паспорте страницы с визами и штампами, и тогда я замедляю шаг, думая вернуться в ложман.

– Тамара! Привет! – неожиданно окликает меня голос, который кажется знакомым. Я поворачиваюсь и вижу на обочине Лизу, нашего гида. Она стоит, приобняв руками туго обтянутый форменной рубашкой свой беременный живот.