– Съедят тебя. И меня давно бы съели, да советник почему-то не дает.

– Не они первые. Будем надеяться, что опять зубы обломают. Я костлявый. И потом, почему обязательно съедят?

– А у них все разговоры к еде сводятся. Голодно им, люди и звери давным-давно эти места стороной обходят. Так что перебиваются тем, что попадется.

– И в этом все дело? Эх, были бы тут сейчас сват Наум да кум Игнат, накормили бы до отвала эту шайку. А там, глядишь, и мы нашли бы какой-нибудь выход.

Словно сквозняком потянуло, и раздался тяжелый вздох:

– Нет, с ним бесполезно разговаривать. Он все забывает.

– Голова у него дырявая, – уточнил другой голос.

Бабка подскочила:

– Наумушка, Игнатушка, вы ли это?

– Само собой, мы. Кто же еще? – ответил Наум. – Богатырь Санька приказал нам тебя отыскать. Мы тут давно уже.

– А пошто сразу не сказались? – рассердилась Яга. – Мы тут голову ломаем, как из беды выпутаться, а они в молчанку играют.

– Дык не звали, однако, – пробурчал Игнат, и невидимки заревели в один голос:

– Не погуби, родимая. Мы люди подневольные, без приказа не являемся.

По темнице разнеслись глухие удары, словно били головой в пол. Санька осмотрелся вокруг, но ничего не заметил.

– Ладно, кончай базар, – прикрикнул он на друзей. – Оправдываться потом будете. А сейчас быстренько перенесите нас с Бабой-Ягой на волю, к царю Берендею. И чтоб Василиса с Лешим рядом стояли.

Удары, было прекратившиеся, начали раздаваться с новой силой.

– Не губи нас, богатырь. Все, что ни захочешь, сделаем, а этот приказ исполнить не в состоянии, силы не хватает.

– А на что вы тогда годитесь?

– Меч-кладенец, лук с самонаводящимися стрелами, доспехи царские, – заторопила их старуха.

– Нет, не получится. Вот ежели поесть, попить, перед ратным делом музыку веселую послушать.

– Только музыки мне не хватало, что-нибудь для расслабления, – скептически хмыкнул Санька. – И буду я в клетке держать круговую оборону. А вот поесть не помешало бы. Стол накрывать совсем не обязательно. Подать сюда по маленькому пирожку с мясом.

Тут же в руках у пленников появилось по теплому, благоухающему куску пирога. Они жадно набросились на еду.

– Эй, Наум и Игнат, а пилку по металлу вы принести можете или тоже слабо? – поинтересовался Санька, расправившись с пирогом.

– А зачем?

– Прутья перепилю и из клетки выйду.

– Зачем пилить, руки пачкать?

Раздался скрежет металла, прутья сами разошлись в разные стороны, и в решетке образовался проход, в который мог свободно пройти человек.

– Нет, это невозможно, – схватился за голову Санька. – Раньше нельзя было сказать?

– Не спрашивали.

Санька только махнул рукой.

– С вами препираться себе дороже. Быстренько Ягу освободите.

И это приказание было моментально исполнено. Пленники выбрались наружу, но едва дошли до выхода, как опрометью кинулись назад и снова заскочили в клетку.

– Эй, сват Игнат да кум Наум, сюда, кажись, тролли идут. Срочно поставьте прутья на место. И еще: как хлопну в ладоши, чтобы навалили жареного мяса, да побольше.

– Это мы запросто, – обрадовался Наум. – Это мы с нашим удовольствием, это мы...

– Потом доскажешь, – перебил его богатырь, услышав приближающиеся шаги. Чтобы не вызывать подозрений, они с Ягой уселись на пол, и тут до Саньки дошло, что в суматохе они вдвоем залезли в одну клетку. Однако менять что-либо было поздно: в проеме появились две сгорбленные фигуры.

– И какого рожна нас отправили караулить этих гадких людишек? – мрачно бубнил тролль потолще. – Еще и кормить их заставят, когда самим жрать нечего.

– Но старший сказал, что он очень опасен, – возразил тролль маленького роста.

– Сказал, сказал. Его разговоры в рот не положишь, – не унимался толстяк и вдруг замер. – Тебе не кажется, что жареным пахнет?

– Свихнулся? Я уже не помню, когда и костер-то разжигали.

– И я не помню, но посмотреть не помешает.

Они тщательно обнюхали все помещение, но ничего не обнаружили. Голодные и злые, подошли к клетке и принялись внимательно разглядывать пленников.

– Костляв немного. Худосочный экземпляр какой-то, – произнес один.

– Подкормим немного, глядишь, и потолстеет, – возразил другой.

– Не, без толку. Вон старуху кормим, кормим, а все худая как палка.

Санька искоса поглядел на Ягу, которая пошла пятнами от негодования.

– Я не худая, а стройная.

– Есть хочется, – проскулил толстый тролль, прильнув лицом к прутьям и пуская слюни. – Может, ему руку оторвать?

Пленники отпрянули в противоположную сторону. Тролль мелкой рысцой побежал вокруг клетки.