Обстоятельство довольно странное, но тмъ не мене возведенное на степень очевиднаго факта: м-ръ Джингль черезъ пять минутъ посл своего прибытія на Меноръ-Фармъ ршился и далъ себ честное слово — овладть, во что бы ни стало, сердцемъ двственной тетки. Съ перваго взгляда онъ замтилъ, что его безцеремонное и смлое обращеніе совершенно приходилось по мыслямъ старой дв, и онъ разсчиталъ наугадъ, что лучшимъ ея достоинствомъ, безъ сомннія, должно быть независимое состояніе, принадлежавшее ей по праву наслдства. Предстояла теперь неотложная необходимость, такъ или иначе, затснить, отстранить или сокрушить своего счастливаго соперника: м-ръ Джингль ршился приступить къ этой цли смло и прямо. Фильдингъ говоритъ остроумно и справедливо: "мужчина то же, что огонь, и сердце женщины — фитиль для него: князь тьмы зажигаетъ ихъ по своей вол". М-ръ Джингль, великій практическій философъ, зналъ очень хорошо, что молодой человкъ, какъ онъ, для такой особы, какъ двственная тетка, былъ опасне всякаго огня. Онъ ршился попробовать свою силу.

Исполненный глубокихъ размышленій насчетъ этого предмета, онъ выступилъ журавлинымъ шагомъ изъ своей засады и пошелъ впередъ по направленію къ джентльменскому дому. Фортуна, казалось, сама распорядилась помогать его планамъ. М-ръ Топманъ и другіе джентльмены стояли y садовой калитки, и вслдъ за ними появились молодыя двушки, которымъ тоже вздумалось погулять посл своего завтрака. Крпость осталась безъ прикрытія.

Дверь гостиной была немного притворена. М-ръ Джингль заглянулъ: двствующая тетка сидла за шитьемъ. Онъ кашлянулъ, она подняла глаза и улыбнулась. Нершительность и колебаніе были совсмъ незнакомы м-ру Альфреду Джинглю. Онъ таинственно приставилъ палецъ къ своимъ губамъ, вошелъ и заперъ за собою дверь.

— Миссъ Уардль, — сказалъ м-ръ Джингль, принявъ на себя озабоченный видъ, — извините… короткое знакомство… церемониться некогда… все открыто!

— Сэръ! — воскликнула двственная тетка, изумленная неожиданнымъ появленіемъ незнакомца.

— Тише… умоляю… важныя дла… толстый слуга… пухлое лицо… круглые глаза… мерзавецъ.

Здсь онъ выразительно кивнулъ своею головой; двствующую тетку пронялъ невольный трепетъ.

— Вы намекаете, если не ошибаюсь, на Джозефа? — сказала Рахиль, стараясь сообщить спокойное выраженіе своему лицу.

— Да, сударыня… чортъ его побери… проклятый Джой… измнникъ… собака… все сказалъ старой леди… вспыхнула, пришла въ отчаяніе… дико… бесдка… Топманъ… обнимаетъ и цлуетъ… не противится… что вы на это скажете, сударыня?

— М-ръ Джингль, если вы пришли издваться надо мной, обижать беззащитную двушку…

— Совсмъ нтъ… помилуй Богъ!.. Слышалъ все… сообразилъ… пришелъ предостеречь, предложить услуги… сорвать маску. Думайте, что хотите… сдлалъ свое дло… иду.

И онъ поспшно повернулся къ дверямъ.

— Что мн длать? что мн длать? — завопила бдная два, заливаясь горькими слезами. — Братъ разсердится ужасно!

— Разсвирпетъ… иначе нельзя… фамильная обида.

— Что-жъ мн сказать ему, м-ръ Джингль? — всхлипывала двствующая тетка, терзаемая страшнымъ припадкомъ отчаянія. — Научите, присовтуйте!

— Скажите, что ему пригрезилось, и больше ничего, — холодно отвчалъ м-ръ Джингль.

Лучъ надежды озарилъ страждущую душу горемычной двы. Замтивъ это, м-ръ Джингль смле началъ развивать нить своихъ соображеній.

— Все вздоръ, сударыня… очень натурально… заснулъ, пригрезилась красавица… кошмаръ… вс поврятъ… понимаете?

Была ли двствующая тетка обрадована разсчитанной вроятностью ускользнуть отъ опасныхъ слдствій сдланнаго открытія или, быть можетъ, приписанный ей титулъ красавицы значительно умягчилъ жестокость ея печали, утвердительно сказать мы не можемъ ни того, ни другого. Какъ бы то ни было, ея щеки покрылись яркимъ румянцемъ, и она бросила благодарный взглядъ на м-ра Джингля.

Понимая въ совершенств свою роль, м-ръ Джингль испустилъ глубокій вздохъ, вперилъ на пару минутъ свои глаза въ желтое лицо старой двы, принялъ мелодраматическую позу и внезапно устремилъ свой взоръ на небеса.

— Вы, кажется, страдаете, м-ръ Джингль, — сказала сострадательная леди жалобнымъ тономъ, — вы несчастны. Могу ли я, въ благодарность за ваше великодушное участіе, вникнуть въ настоящую причину вашихъ страданій? Быть можетъ, мн удастся облегчить ваше горе?

— Облегчить? Ха, ха, ха! И это говорите вы, миссъ Уардль? вы говорите, тогда какъ любовь ваша принадлежитъ человку, неспособному понимать свое счастье, человку, который даже теперь разсчитываетъ на привязанность племянницы того самаго созданія… который… но нтъ!.. нтъ! онъ мой другъ: я не буду выставлять на позоръ его безнравственныя свойства. Миссъ Уардль — прощайте!

Въ заключеніе этой рчи, принявшей, быть можетъ, первый разъ на его язык послдовательную логическую форму, м-ръ Джингль приставилъ къ своимъ глазамъ коленкоровый лоскутъ суррогатъ носового платка и сдлалъ ршительный шагъ къ дверямъ.

— Остановитесь, м-ръ Джингль! — возопила двствующая тетка. — Вашъ намекъ относится къ м-ру Топману: объяснитесь.

— Никогда! — воскликнулъ м-ръ Джингль театральнымъ тономъ. — Никогда!

И въ доказательство своей твердой ршимости онъ придвинулъ стулъ къ двствующей тетк и услся рядомъ съ нею.