— О, еслибъ вс оскорбленные и страждущіе отъ вроломства людей приходили со своей тоской на это поэтическое мсто, — я убжденъ, привязанность ихъ къ жизни возвратилась бы немедленно при одномъ взгляд на эти прелести природы:

Такъ воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, упоенный философическимъ очарованіемъ и озаренный вдохновеніемъ счастливыхъ мыслей.

— Я совершенно согласенъ съ вами, — сказалъ м-ръ Винкель.

— И нельзя не согласиться, — подтвердилъ м-ръ Пикквикъ. — Это мсто придумано, какъ нарочно, для оживленія страдающей души закоренлыхъ мизантроповъ.

М-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель изъявили еще разъ свое совершеннйшее согласіе на глубокомысленное замчаніе президента.

Черезъ нсколько минутъ трое путешественниковъ были уже подл деревенскаго трактира "Кожаной бутылки" и заботливо разспрашивали о своемъ друг.

— Томми, ведите джентльменовъ въ общую залу, — сказала трактирщица.

Коренастый малый, двадцати лтъ съ небольшимъ, отворилъ дверь въ конц коридора и ввелъ путешественниковъ въ длинную низенькую комнату, меблированную по всмъ сторонамъ кожаными стульями съ высокими спинками, и украшенную по стнамъ разнообразною коллекціей портретовъ и фигуръ самаго фантастическаго свойства. На верхнемъ конц этой залы находился столъ, на стол — блая скатерть деревенскаго издлія, на блой скатерти — жареная курица, ветчина, бутылка мадеры, дв бутылки шотландскаго пива, и прочая, и прочая. За столомъ сидлъ не кто другой, какъ самъ м-ръ Топманъ, удивительно мало похожій на человка, проникнутаго ненавистью къ благамъ земной жизни.

При вход друзей м-ръ Топманъ положилъ на столъ ножикъ и вилку и съ печальнымъ видомъ вышелъ къ нимъ на встрчу.

— Я вовсе не разсчитывалъ на удовольствіе встртить васъ въ здшней глуши, — сказалъ м-ръ Топманъ, пожимая руку президента, — это очень любезно съ вашей стороны.

— А! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, усаживаясь за столъ и отирая крупныя капли пота со своего чела. — Доканчивай свой обдъ и выходи со мной гулять: намъ нужно поговорить наедин.

М-ръ Топманъ, безпрекословно послушный повелніямъ президента, принялся съ замчательною быстротою уничтожать одно за другимъ скромныя блюда деревенскаго обда. М-ръ Пикквикъ между тмъ прохлаждалъ себя обильными возліяніями пива и мадеры. Лишь только обдъ приведенъ былъ къ вожделнному концу, президентъ и членъ Пикквикскаго клуба отправились гулять, оставивъ своихъ друзей въ зал "Кожаной бутылки".

Минутъ тридцать ходили они за оградой деревенской церкви, и, судя по жестамъ президента можно было догадаться, что м-ръ Пикквикъ опровергалъ съ особенною живостью возраженія и доказательства своего упрямаго противника. Мы не станемъ повторять подробностей этой одушевленной бесды, неизобразимой, конечно, ни перомъ, ни языкомъ. Утомился ли м-ръ Топманъ продолжительной ходьбой посл сытнаго обда, или онъ почувствовалъ ршительную неспособность противиться краснорчивымъ доказательствамъ великаго мужа, дло остается подъ сомнніемъ; только онъ уступилъ, наконецъ, во всемъ и призналъ надъ собою совершенную побду.

— Такъ и быть, — сказалъ онъ, — гд бы ни пришлось провести мн остатокъ своихъ печальныхъ дней, это, конечно, все равно. Вы непремнно хотите пользоваться скромнымъ обществомъ несчастнаго друга — пусть: я согласенъ раздлять труды и опасности вашихъ предпріятій.

М-ръ Пикквикъ улыбнулся, пожалъ протянутую руку, и оба пошли назадъ къ своимъ друзьямъ.

Въ эту самую минуту благодтельный случай помогъ м-ру Пикквику сдлать то безсмертное открытіе, которое доставило громкую извстность его клубу и распространило его антикварскую славу по всей вселенной. Они уже миновали ворота "Кожаной бутылки" и углубились гораздо дале въ деревню, прежде чмъ вспомнили, гд стоялъ деревенскій трактиръ. Обернувшись назадъ, м-ръ Пикквикъ вдругъ увидлъ недалеко отъ дверей крестьянской хижины небольшой растреснувшійся камень, до половины погребенный въ земл. Онъ остановился.

— Это очень странно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Что такое странно? — съ безпокойствомъ спросилъ м-ръ Топманъ, озираясь во вс стороны и не останавливаясь ни на какомъ опредленномъ предмет. — Богъ съ вами, Пикквикъ, что такое?

М-ръ Пикквикъ между тмъ, проникнутый энтузіазмомъ своего чуднаго открытія, стоялъ на колняхъ передъ маленькимъ камнемъ и заботливо стиралъ съ него пыль носовымъ платкомъ.

— Надпись, надпись! — воскликнулъ м-ръ Пиккзикъ.

— Возможно ли? — воскликнулъ м-ръ Топманъ.

— Ужъ я могу различить, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, вытирая камень и бросая пристальные взгляды черезъ свои очки, — ужъ я могу различить крестъ и букву Б, и букву Т. Это очень важно, — сказалъ онъ, быстро вскочивъ на свои ноги. — Надпись отличается всми признаками старины, и, быть можетъ, она существовала за нсколько вковъ до начала деревни. Надобно воспользоваться этимъ обстоятельствомъ.

М-ръ Пикквикъ постучался въ дверь избы. Явился крестьянинъ.

— Не знаете ли вы, мой другъ, какимъ образомъ попалъ сюда этотъ камень? — спросилъ м-ръ Пикквикъ благосклоннымъ тономъ.

— Нтъ, сэръ, не знаю, — отвчалъ учтиво спрошенный. — Онъ, кажись, лежалъ здсь еще прежде, чмъ родился мой отецъ.

М-ръ Пикквикъ бросилъ на своего товарища торжествующій взглядъ.

— Послушайте, любезный, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ взволнованнымъ тономъ, — вдь этотъ камень, я полагаю, вамъ не слишкомъ нуженъ: не можете ли вы продать его?

— Да кто-жъ его купитъ? — спросилъ простодушный крестьянинъ.

— Я дамъ вамъ десять шиллинговъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ съ лукавымъ видомъ, — если вы потрудитесь отрыть его для меня.