— Ты тоже далеко не безопасна, дорогая супруга. Боюсь, что ни один из моих «смертельных посылов» не останавливает сердце на самом деле!

— Не хихикай! — взвыла я. Умел же он сбить на лопатки одним ударом.

— Да я же сижу с каменной рожей.

— Это, может, для Харта твоя рожа каменная — а для меня она хихикает!

Карун помолчал.

— А что твои родители делали, кода ссорились? — уже спокойно спросил он.

Я удивлённо посмотрела на него. Странно, будто он сам не имеет опыта таких наблюдений.

— Они не ссорились. Они обсуждали. Как бы проводили войны за столом переговоров.

— По-моему, грамотно и цивилизовано.

— По-моему, тоже.

— На этом и порешим.

Я кивнула. Разумно. В доме да Кун всегда царил мир. Чтобы оба мои родителя не вытворяли.

— А что делали твои родители в таких случаях? — решилась я. Надо же быть вежливой.

Тишина.

— Я не знаю, — сказал Карун после паузы.

— Как это может быть? — изумлённо разинула рот я, — Они что, ни разу в жизни не имели конфликтов? Но так не бывает.

Он помолчал.

— Я никогда не видел их вдвоём, — с каким-то непонятным мне мучением вытолкнул он. Мне показалось, что за его молчанием стояло куда больше, чем можно рассказать за день или даже за неделю. Он выглядел необычайно смущенным и дезориентированным.

— Прости, — растерялась я, — ты никогда не рассказывал о своей Семье. Кто-то из них умер?

— Я не знаю, — с неописуемым мучением проговорил он.

— Прости… — уже совсем смутилась я.

— Я однажды расскажу, — тихо сказал он, — только, если можно, не теперь. Когда-нибудь потом.

Но я абсолютно чётко ощутила его желание не поднимать эту тему никогда, ни за что и ни при каких условиях, даже под пытками — там был тугой и малопонятный для меня клубок ярости, боли, любопытства, тоски, наполовину вытесненный ледяными рассуждениями о глупости таких эмоций. Это выглядело так, словно бы он стоял на краю бездонной чёрной ямы и вовсе не хотел туда опускаться, убеждая самого себя, что ничего ценного там нет. Но на самом деле там была жуть.

— Я больше никогда не буду про это спрашивать, пока ты сам не решишь, — медленно проговорила я.

В ответ он только молча сжал мою руку.

Ветер на время сдул облака. Каинро плыл в огромном шаре прозрачного воздуха, и я подумала, какой потрясающий вид сейчас открывается с высоты операторского зала… Желание полетать возле Острова делалось почти нестерпимым, и я раздумывала, как бы мне подбить Хийяту на очередную экскурсию.

Из операторской башни вышли два человека в данго — так звались классические одеяния на здешний манер. Это были Харт и младший оператор — пожилой толстенький бриз, чьего имени я не помнила. Он скоро отделился от главы Каинро и ушёл в сторону жилых башен. Харт неспешно подошёл к нам. Мы обменялись приветствиями, Карун кивнул.

— Вы это ощущаете? — поинтересовался Харт, оглядев небеса и прозрачный купол над нашими головами.

Я прислушалась. Тень. Ведь неспроста же мы с Руном завели все эти сложные разговоры! Резонанс близких эмоций. Напряжение носилось в воздухе, как улетевшая с верёвки простыня. Оно не ощущалось, пока Харт не обратил на это моё внимание, но тогда оно полностью заполонило моё восприятие. Хийята говорила, что Целители хорошо чуют Тело. Наверное, это как раз оно и было…

— Да, — мрачно сказала я, — и что делать?

Харт пожал плечами.

— Мы и так начеку. Тело настолько дрожит, что это уже ощущается всеми, у кого есть Исцеление или слабый Зов Земли. Не только операторами. Какое-то предчувствие… Я связался с центром, но чем они могут помочь на таком расстоянии? — пробормотал он.

— Источником угрозы могут быть свои? — негромко уточнил Карун.

Харт острожно перевёл на него глаза, словно удивляясь, как тот рискнул открыть рот. Да ещё с такими предположениями.

— На каком основании такие гипотезы? — сухо уточнил он.

— На логике и жизненном опыте.

Ох, не Мастеру Харту смущать Каруна косыми взглядами… Но тот отчаянно пытался. Хотя Карун и сам был не в лучшей форме.

— По словам Санды, — невозмутимо произнёс он, — речь идёт именно об угрозе извне. Логика при этом говорит, что Остров защищён полем, непроницаемым ни для кого, кроме бризов и сайти, а также тех, кто перемещается с ними в контакте. В чём мы с Сандой могли убедиться, — спокойно продолжил Карун, — А жизненный опыт подсказывает — теоретически возможно почти что угодно.