Слышались сильные удары по живой плоти — и Волод, не глядя в сторону телеги, все говорил, а Творимир отвечал бесцветное: "Ну, да…"

Но все же они обернулись и видели. Уже сильно избитую, кровоточащую девушку вытащили на поводке, и валяли в грязи, сильно били ногами, и мочились на нее, и втаптывали в грязевые лужи. Ревели:

— У-у, шлюха!.. На еще!.. Еще!.. Вы только поглядите, какая она уродина!.. Гадина!.. Да она на крысу похожа! Крыса! Крыса!.. Бей!.. Бей!.. Уже не шевелиться!.. А теперь мечами ее!.. Тычь! А-ХА-ХА!.. Дергается еще!.. Сильнее тычь! А-А-А! Застонала!.. Тычь!.. Кровищи то!.. Крыса! Крыса!..

Ни Творимир ни Волод, так и не остановили происходящее.

Когда вернулись в лагерь, пили больше обычного, а на следующий день разразился затяжной, тяжелый бой.

Они бились на подступах к Гробополю. Ворота неожиданно раскрылись, плеснули большим конным отрядом защитников, и отряд Творимира попал в окружение. Один за другим, заливаясь кровью, падали вчерашние насильники. Осталось лишь несколько человек, и они были обречены.

Вдруг взвыл ледяной ветер, чернотой дыхнул…

Когда прояснилось, оказалось, что Творимир и Волод единственные уцелевшие. Кругом лежали иссушенные, похожие на мумии тела.

Только чудом командиру и его сыну удалось добраться до родного лагеря…

Говорили, что это от далеких южных гор сошел УЖАС, забрал себе «урожай». Ждали, что это повторится, но не повторилось.

И понеслись в нескончаемой веренице однообразные кровавые военные будни…

Крыса-Волод очнулся прикованным к ледовой стене. Острые уступы впивались в спину, холодом жгли. Ломило избитое тело — ни одного живого места не осталось. Но боль физическая отступала перед болью душевной. Хотя его шею давил ошейник, и он не мог повернуть голову — Волод чувствовал близость девы-крысы. Хотел заговорить, но оказалось, что ему выдрали язык.

Остро взвизгнул ветрило, и тут почувствовал Волод, что снаружи наступает ночь, и сейчас отправится на охоту свора снежных духов.

Быстро понеслись мысли:

"Теперь я понимаю. Они (по крайней мере, большая их часть) — те самые Гробопольские насильники. Они забыли свое прошлое! Да и не удивительно — ведь и я забыл!.. Итак, сегодня решающий день. Либо они поглотят Царя, воинов, и моего отца — тогда никогда уже не удастся вырваться из этой тюрьмы. Вечные побои, ужас, боль. Быть может, в конце концов, я не выдержу — сломаюсь, подчинюсь… Либо — сегодня я что-то должен сделать. Изменить! Вырваться!.. ВЫРВАТЬСЯ!!"

Стены дрогнули, затрещали, сыпанули ледяным крошевом. Драные тени беспорядочно заметались, заверещали. Сдержавшие Волода цепи раскололись, и тут же он оказался в стремительном вихре. Помчал по пустынным коридорам, и все молил на пределе сил:

— Вырваться!.. Освободиться!.. Вырваться!..

А еще была мольба о прощении. Он знал, что Дева никогда и не держала на него зла, но сам себя не мог простить, а потому молил…

И вновь он в вихре — мучительно сплетенный с иными телами. Жгут холодом изумленные и злые голоса:

— Опять с нами?!.. Ты же Крыса!.. КРЫСА!!!.. Неужели ты прощен?!.. Быть такого не может!..

А Волод действительно не знал, почему он прощен. Разве что чувствовал: все здесь взаимосвязано, и раз уж он истину вспомнил, и вырваться пожелал — так и получилось…

Снежные духи чувствовали предстоящую обильную трапезу, потому быстро оставили «неугодного» Волода, а он кружился среди них — обдумывал, что делать дальше. Когда достигли царевых воинов, Волод вырвался из общего потока.

— А-А-А-А-А!!! — завопили остальные. — Предатель! ПОГЛОТИТЬ ЕГО!!!

И кто-то метался во мраке, вопил, ползал, рыдал.

— ОТЕЦ!!! — громовым голосом закричал Волод. — Я ПРИШЕЛ!!! ВРЕМЯ ИСКУПИТЬ НАШИ ГРЕХИ!!!! ОТЕЦ!!!!

Именно этот громовой вопль услышал Творимир, и, оторвавшись от ледяной стены, пополз к своему сыну.

— ПРЕДАТЕЛЬ!!! — ревел вихрь снежных душ, и исполинским валом вздыбился, чтобы раздавить.

Подполз Творимир, прохрипел:

— Я здесь, сын…

— Отец, ты помнишь — под стенами Гробополя, мы вновь предали Деву. Отдали ее на растерзанье этим насильникам.

— Да. Помню, и знаю — теперь пришла пора искупить…

Все были поглощены своими чувствами, и никто не замечал, как трясутся каменные склоны.

Сейчас обрушиться на отца и сына вихрь призрачных душ. Но за мгновенье до этого сошла лавина. Погребла в себе и правых и виноватых.

Темень и холод.

Не было больше ни Творимира, ни Волода-младшего, но было единое, сотканное из них сознание, и была молитва:

— Прости! Если это возможно, если еще не поздно — прости!.. Измени все это!.. Я жажду бороться!..