«Мячик» принялся описывать события, я внимательно слушала его, удивляясь, как хорошо на Пхасо поставлена система обучения иностранным языкам. Произношение парня оставляло желать лучшего, и он не смог овладеть правильной интонацией французской речи, не ставил ударение в конце фраз, но его лексический запас и знание грамматики вызывали восхищение. Российские дети после окончания школы, если, конечно, их родители не позаботились нанять репетиторов, могут припомнить лишь несколько общих фраз из текстов «Моя комната» и «Москва - столица России». А пхасец с ужасным акцентом бойко трещал на языке Бальзака.

 Полчаса назад патруль получил приказ прибыть в магазин с галантереей. Хозяин лавчонки нажал на тревожную кнопку. Полицейские быстро прибыли по вызову, и владелец магазина сообщил, что одна из туристок расплатилась фальшивой купюрой. Дама все еще находилась в бутике, она мерила шали и не собиралась никуда убегать. Правила предписывают в подобном случае изъять ассигнацию из обращения, поместить ее в тщательно заклеенный конверт и снабдить протоколом. Полицейские попытались поговорить со Светой, та начала рыдать, и патруль принял решение доставить туристку в отделение полиции, найти переводчика и оформить протокол.

 - Глупый поступок, - укорила я стражей порядка, - вам, очевидно, сто раз объясняли: туристы - священная корова Пхасо! А вы! Потащили бедняжку в околоток!

 - Что вы, мадам, - струсил длинный, - мы никогда не позволим себе даже намека на грубость! Мы не обзывали госпожу коровой!

 - Даже во внеслужебное время не обратимся подобным образом к женщине, - поторопился с оправданиями «мячик».

 Я едва сдержала смех.

 - Ладно. Давайте оформим протокол. Я буду переводить, начинайте.

 - Попросите мадам сообщить, откуда у нее поддельные деньги, - взял быка за рога длинный парень.

 Светлана, поняв, что вышло недоразумение, перестала дергаться и вполне разумно повела рассказ.

 Вдове хотелось развеяться, ее успокаивают походы по магазинам, в толпе ей не так одиноко. Света приехала в центр и купила у торговца сладостями рахат-лукум. Паренек протянул вдове кулек с конфетами и сдачу: купюру в сто долларов. Маркова взяла ее и вошла в магазин с шарфами.

 - Я понятия не имела, что бабки фальшивые, - всхлипывала Света, - нас при отлете из Москвы предупредили: на Пхасо свободно обращаются баксы, хотите - меняйте валюту на пхани, не хотите - расплачивайтесь гринами.

 - Вы можете показать юношу, который продал вам конфеты?
– оживился «мячик».

 - С ума сошли?
– надулась Света.
– Вон их сколько на велосипедах рулит. Педали крутят, сзади будка торчит, и все друг на друга похожи. Я ему в лицо не глядела! А ты сама что, знакомишься с лавочниками? Они все натуральные обезьяны.

 Мне оставалось лишь радоваться, что вдова не владеет иностранными языками и не огласила сейчас на французском пассаж про «натуральных обезьян». Вообще-то, переводчик обязан максимально точно переводить чужую речь. Я обычно посмеиваюсь, когда смотрю детективы иностранного производства. Перед отлетом на Пхасо мне удалось купить очередной сериал «Наварро» [10] , и я наслаждалась сюжетом, полным загадок. События нагнетались, и наконец произошла развязка. Комиссар погнался за преступниками, но тем удалось уйти, машина бандитов успела въехать на паром и пересечь государственную границу. Бедному Наварро оставалось лишь потрясать кулаками и материться. Уж поверьте мне, полицейский разразился виртуозной бранью. Он повернулся к членам своей бригады и выдал минутную речь, в которой самым цензурным словом было «merde», то есть «дерьмо». Но русский зритель услышал адаптированную версию «выступления». Красный от злобы Наварро швырнул на землю пиджак, пару раз пнул его и начал орать. Голос за кадром молчал. Спустя секунд сорок, в течение которых француз вспомнил всех родственников преступника и дотошно объяснил, что, с кем и в какой форме он сделает, переводчик отмер и произнес: «Похоже, ребята, они, к сожалению, скрылись».

 Я сейчас поступила так же, как тот переводчик, заявила «каланче» и «мячику»:

 - Увы, Светлана не запомнила продавца. Надеюсь, инцидент исчерпан? Изымайте фальшивую купюру, и мы расстанемся.

 - Огромное спасибо, - сказала Маркова, когда представители закона ушли, - наверное, надо выучить несколько фраз на английском. За границей я чувствую себя дурой.

 - Хочешь мороженого?
– предложила я.
– С удовольствием тебя угощу. Вон там симпатичное маленькое кафе.

 - Замечательная идея, - кивнула Света.

 Мы устроились в крохотном заведении, получили вазочки с разноцветными шариками и принялись орудовать ложечками.

 - Московский пломбир самый вкусный, - констатировала Света, - здешний похож на замороженную воду.

 - Столичное мороженое испортилось, - вздохнула я, - вот раньше продавали «Ленинградское» и «Лакомку».

 - Сейчас они тоже есть, - возразила Света.

 - Но вкус не тот, - не согласилась я, - какой-то он не мороженский. Нынче везде суют карамель, варенье, арахис. Простой пломбир исчез.

 - Это невыгодно, чем меньше наполнителей, тем дешевле продукт, - деловито сообщила Светлана, - раньше на рубль можно было столько мороженого съесть! До ангины!

 Я тут же использовала шанс вернуть разговор к нужной теме:

 - Кстати! Сколько ты заплатила за рахат-лукум?

 Света облизала ложечку.

 - Не помню.

 Я разрушила очередной шарик.

 - Много?

 - Ерунду, - засмеялась Света.

 - Однако странно, - протянула я.

 Светлана неправильно истолковала мои слова: