Нина Яновна вновь перекрестилась.

– Прости меня, Господи. И зачем я это ляпнула, обещала ж Кристинке забыть ту историю.

Терентьев позеленел. Наспех попрощавшись, он покинул дом Кристи. В голову закрались сомнения. Инна отчаянно пытается стать матерью, но, увы, пока безрезультатно. Она прошла обследование, сдала все анализы, и врачи уверяли Терентьеву, что у той все в полном порядке. Но тогда почему ей никак не удается зачать? Может быть, дело в нем, в Дмитрии?

И Терентьев поехал в клинику. Спустя время врачи вынесли неутешительный приговор – к их большому сожалению, Дмитрий не может иметь детей.

Терентьев был готов наброситься на Кристину с кулаками. Лишь невероятным усилием воли ему удалось сдержаться и не наломать дров. Выходит, все это время он содержал чужого ребенка? Ребенка того самого пьяного подонка, с которым Кристя провела одну очень даже продуктивную ночь.

На следующий день Терентьев поставил Нину Яновну перед выбором:

– Если вы хотите, чтобы я и впредь помогал вам деньгами, вы немедленно должны назвать мне имя того мужчины, с кем была близка Кристина.

– Родя, мальчик мой, – испугалась пенсионерка. – Я же его не знаю, Кристя даже имени не упоминала.

– Где живет ее подруга? Говорите московский адрес.

– Адрес Ольги есть. Родя, а что ты задумал? Не губи меня, если дочь узнает…

– Диктуйте адрес.

Вечером Дмитрий предстал пред очами шатенки Ольги.

Подруга Кристины юлить не стала и после того, как Терентьев положил на стол стодолларовую купюру, с радостью выложила всю правду.

По иронии судьбы Кристина провела ночь не с кем-нибудь, а с племянником Нижегородской.

Дмитрий ринулся к Павлу. И в том была его главная ошибка. Находясь на взводе, он по-мужски поговорил с Пашкой, сообщив, что Кристина растит его ребенка.

– Ты ублюдок! Я думал, что Сашка мой сын, а оказывается… – Терентьев осекся.

Но слово не воробей. Павел моментально скумекал, что к чему.

Уже через пару дней он вывалил правду ошарашенной Инне.

Терентьева закатила мужу истерику:

– Ты обманывал меня. Все это время таскался в деревню к этой, отваливал ей деньги… Какой же ты негодяй. Почему не признался? Я бы тебя поняла, не осудила, а теперь… Ненавижу. Не смей ко мне прикасаться!

До развода дело не дошло, но с тех пор Инна сильно изменилась. Они с Дмитрием спали в разных комнатах и при любом мало-мальски удобном случае Терентьева старалась как можно больней задеть супруга за живое.

– Правда, сейчас она начала потихоньку оттаивать, – сказал Дима, – надеюсь, очень скоро у нас в семье вновь воцарится покой. А касательно ваших обвинений вы здорово ошиблись. Сами понимаете, мне незачем было лишать Павла жизни. Он уже и так мне напакостил – Инна в курсе всего, а посему никаких тайн от нее у меня нет. Так с какого перепуга мне желать ему смерти? Морду я бы ему набил, но на большее я не способен. Остается загадкой, зачем он наврал вам с три короба?

Катарина пыталась сохранить лицо. Заливаясь краской, она пробормотала нечленораздельную фразу и поспешила откланяться.

– Приношу вам свои извинения, Дмитрий, – сказала она, подходя к лифту. – Будет лучше, если вы сотрете из памяти наш разговор.

В машине, дабы заглушить стук сердца, Катка на полную громкость включила радио.

Направляясь к коттеджу, она заметила голосующую парочку низкорослых субъектов. Сказать, кто именно тянул руку в надежде остановить авто, оказалось делом затруднительным. Оба были облачены в длинные тулупы с поднятыми, закрывающими поллица воротниками. На головах красовались шапки-ушанки, на руки натянуты шерстяные рукавицы.

Притормозив, Ката опустила стекло.

– Дочурочка ты моя ненаглядная, – заголосил мужской старческий голосок. – Битый час здесь стоим, никто не останавливается. Сеструха моя совсем закоченела, еле на ногах держится. Подвези нас, очень тебя прошу. Мы на автобус опоздали, а следующий только через полтора часа приедет. Замерзнем.

– Мы заплатим, – залепетала бабулька.

– Да, да, – подтвердил дедок. – Только много не смогем.

– Куда вам надо?

– Сначала сестру домой отвезти, она в Малаховке живет, ну а потом и меня подбросить до Сосновки.

– У кумы мы были, – заныла бабуленция. – Она нам гостинцев полные сумки напихала. Сумищи неподъемные. Дочка, помоги Христа ради.

– Пожалей стариков.

– Садитесь, – кивнула Копейкина.

– Клава, она согласилась. Клавонька, давай, садись, я помогу.

– Ноженьки мои, ноженьки, совсем оледенели.

Глядя, как Клава еле-еле передвигается, Катка не смогла остаться в стороне. Выйдя из «Фиата», она помогла старушке сесть на заднее сиденье.

– Ой, погоди, дочка, не так быстро.