– Дядя умер в шестидесятые годы. А братьев и сестер у мамы не было. Она «дитя войны». Знаете, есть такой эвфемизм.

– Иными словами – незаконнорожденная.

– Да. Ее отец – английский солдат, который воевал вместе с итальянскими партизанами в районе озера Гарда. Итальянская семья приютила и спрятала его от нацистов. Солдат, как и положено, влюбился в дочь хозяйки дома – в мою бабушку. Бабушка забеременела, а деда схватили и отправили в Германию. Бабушка умерла во время родов.

– Вы говорите, английский солдат.

– Да. Он вернулся в Англию и женился на другой женщине по имени Эвелин, моей приемной бабушке. У этой пары никогда не было детей, поэтому решили удочерить «дитя войны», то есть мою мать, которой к тому моменту исполнилось пятнадцать. Тогда мою будущую мать звали еще Катариной, а потом имя поменяли на Кейт. Ее перевезли в Англию где-то в шестидесятых годах. Мать не любила рассказывать о своем итальянском прошлом и о своем детстве. Думаю, что это время она вряд ли могла назвать счастливым.

Уэстуорд продолжал рассматривать Анну, глядя на псе через край чашки с кофе:

– А как звали вашего деда?

– Дэвид Годболд.

– Он жив?

– Нет. Умер до моего рождения. Говорили о каком-то несчастном случае. Но бабушка жива, хотя и очень слаба. Я еще не говорила ей о маме, о коме. Надо найти слова, чтобы поведать ей все это.

– Простите, – мягко произнес Уэстуорд. Анна подняла голову:

– Как нелегко сразу все это проглотить.

– Почему? – не без иронии спросил Уэстуорд.

– Она многое скрыла от меня, и сейчас я очутилась в полном недоумении. А ведь я всегда была уверена, что знаю маму. И теперь мне остается только признаться в том, что я сильно обманывалась.

– Должно быть, она необыкновенный человек. – Уэстуорд смотрел на Анну со смешанным чувством раздражения и изумления.

Поначалу Анна приняла его откровенную манеру за выражение простоты и бесхитростности, но сейчас она все чаще и чаще стала замечать намеки, подвохи, скрытую иронию.

В косых лучах солнца стали заметны маленькие шрамы на щеках и длинные ресницы, под которыми взгляд его глаз казался еще более выразительным. У него действительно очень своеобразное лицо. Почти красивое. Но может человек обладать такой внешностью и при этом быть подонком?

Уэстуорд предложил Анне еще кофе, но она отрицательно покачала головой, уже чувствуя бодрость и возбуждение от выпитой чашки.

– Вы не находили случайно никаких необычных записей, пока прибирались в квартире? – спросил собеседник.

Анна отрицательно покачала головой:

– Нет. Ничего, что бы хоть как-то было связано с вашим делом.

– Значит, пропало.

– Необязательно. В стене есть сейф. Преступник не нашел его. Но дверь накрепко закрыта, а код мне неизвестен. Может быть, там и находятся нужные бумаги? Сейф довольно большой.

– Если что-нибудь найдете и позволите мне взглянуть на находку, то я был бы очень вам благодарен.

Его небрежный тон вдруг очень задел Анну, и она неожиданно резко ответила:

– Так вот почему вы задержались здесь, мистер Уэстуорд? Хочется завладеть кое-какими документами?

– В бумагах может оказаться очень важная информация.

– И поэтому вы так добры и участливы? Зачем вам понадобилось встречать меня в аэропорту?

– Поиски сведений об отце вам действительно могут показаться нелепыми, – голос Уэстуорда звучал резко, – но уверяю вас, что предпринятое мной расследование действительно очень для меня важно. Американские власти с полным безразличием относятся к данному делу. Об этих людях забыли, и их вычеркнули из списков. Но я лично не собираюсь сдаваться, пока не получу исчерпывающие ответы.

Что-то пугающее прозвучало в тоне, которым были произнесены эти слова. Однако Уэстуорд уже справился с собой и продолжал вполне спокойно:

– Примите во внимание свое умение расследовать запутанные дела, и, пожалуй, вы сами загоритесь не меньше, чем ваша мать.

– Но мне даже не известна цель ее поисков, мистер Уэстуорд.

– Я помогу вам обрести эту цель.

– Однако в деле столько темного, запутанного, столько недомолвок, мистер Уэстуорд, – холодно отрезала Анна. Затем она взглянула на часы и продолжила: – Через полчаса я должна встретиться со страховым агентом по делам матери.

Они одновременно поднялись с кресел, Анна сняла очки и откровенно посмотрела на Уэстуорда.

– Детектив Джоргенсен утверждает, что вы были тайным любовником моей матери, а Кемпбелл Бринкман убил ее из ревности.

Выражение лица Уэстуорда не изменилось.

– Мне это известно, мисс Келли.

– Так вы были ее любовником или нет?

– Нет. Я увидел ее первый раз, когда она без сознания лежала на полу кухни.

– Что ж, теория Джоргенсена разлетелась. Однако я думаю, вы способны влюбить в себя любую женщину.