Теперь только бы узнать, что вызвало такую боль, что это за истина, познать которую так стремилась Кейт.

«Сааб» тронулся с места, и Анна почувствовала, как мягко работает мотор. Она направилась в Денвер, чтобы распорядиться насчет новой мебели в квартире матери.

Первый бокал вина она выпила залпом, чтобы преодолеть нервную дрожь в теле. Анна думала, что у нее сразу же закружится голова. Но этого не произошло. Тогда она выпила второй бокал и стала разглядывать янтарные отблески в гранях хрусталя, чтобы не смотреть на Филиппа Уэстуорда. В пиджаке и галстуке он был до боли красив.

Анна никак не ожидала от себя нервной дрожи. Это было какое-то потрясение, с которым она никак не могла справиться. Началось все с того момента, когда Анна оказалась в уютном салоне «мерседеса» Филиппа, а ее ноги в чулках коснулись мягкой черной кожи сиденья. Она почувствовала себя почему-то неловко. Язык будто прилип к нёбу, и она не могла начать даже самую простую беседу. Всю дорогу от Вейла в горы Анна сердилась на себя за скованность, но ничего не могла с собой поделать. Оставалась слабая надежда, что Филипп воспримет все это как проявление холодности и сдержанности.

Наконец она нашла в себе силы поднять голову и взглянуть в лицо Уэстуорду. Он не отрываясь уже долго смотрел на нее, и в глубоком взоре его голубых глаз было столько тепла…

– Почему вы так смотрите на меня? – неожиданно спросила Анна.

– Когда я в первый раз увидел вас, то вы мне показались слишком молодой. Сегодня вечером вы выглядите значительно старше.

– Это из-за одежды. Я воспользовалась гардеробом матери.

Жакет от Гуччи был просто великолепен, но для себя Анна никогда не купила бы его. Это подходило к маминому стилю, в котором обычно драматически сочетались черный, серебряный и золотой цвета. Под жакет Анна надела скромный черный свитер-джерси и короткую черную юбку, чтобы открыть красивые ноги.

– Моя мама умела выбирать одежду, у нее безупречный вкус, не то что у меня. Я решила обставить квартиру на деньги, полученные по страховке, но в результате получилось как-то аляповато. Подражать хоть в чем-то маме невозможно. Но для сегодняшнего вечера я все-таки решила одеться в ее вкусе и, кажется, не ошиблась.

Уэстуорд явно старался поразить Анну. Иначе зачем было ехать в такую даль в фешенебельный итальянский ресторан, отделанный с особым шиком: настольные лампы розового цвета на безукоризненно белых льняных скатертях, официанты в одеяниях, почти не отличающихся от одежды самых важных посетителей. В окнах, сделанных в виде арок, застыл, как картина, горный пейзаж, а огни Вейла, словно алмазы, мерцали вдали.

– Это тоже принадлежит вашей маме?

Анна повернула на пальце кольцо с изумрудом, который засверкал зелеными огнями.

– Да. Она всегда носила его, и даже в тот злополучный день. Но грабитель и не подумал взять это сокровище с собой. Не правда ли, странно?

– Весьма.

– Вообще-то я не ношу украшений. Не мой стиль.

– И даже какой-нибудь малюсенький рубинчик? – саркастически спросил Уэстуорд.

– Не говоря уже о малюсеньком бриллиантике, – подхватила Анна.

– Тогда все ваши любовники – непростительные скупердяи.

– Мои любовники обычно оплачивали мои расходы. Я в состоянии была бы купить себе сама украшения, но для меня это было бы все равно что признать собственное поражение. Кроме того, побрякушки мне не идут.

– Напротив, очень идут. – Уэстуорд коснулся пальцем изумруда. – Красивая женщина без украшений кажется голой.

– Продолжайте, продолжайте.

– Квартира вашей матери, ее одежда, украшения. Короче, вы полностью вошли в ее жизнь.

Эта фраза не понравилась Анне.

– Не совсем, мистер Уэстуорд.

– Ваши волосы темнее, и вы смуглее, чем ваша мать. Ваш отец, наверное, был цыганом?

Анна расхохоталась.

– Нет, ирландцем. Знаете: черный волос, голубой глаз. Но кожа у него была какая-то особенная. Впрочем, что у кого я взяла – неизвестно. Семейная тайна.

– Когда умер ваш отец?

– Больше десяти лет назад. Когда мне было шестнадцать. Произошел взрыв, – произнесла Анна.

Она заметила, что во взгляде Уэстуорда будто промелькнуло что-то, но он ничего не сказал, и расспросы прекратились.

Анна попросила Уэстуорда заказать блюда на свой вкус. Официанты засуетились, и на столике появилась огромная железная чаша, из которой доносился очень аппетитный запах.

– Трюфели? – прошептала в восторге Анна. – Но я просила не заказывать ничего экстравагантного.

– Это один из лучших ресторанов во всем Колорадо. Было бы глупо не заказать у них самое лучшее, что они могут предложить.

– Это ваша жизненная философия? О Господи! Восхитительно!

Уэстуорд не отрываясь следил за Анной, пока она пробовала грибы, сохранившие пьянящий аромат свежей земли.