— Я привез вам несколько экземпляров, — Найденов опять со щелчком расстегнул планшет и достал оттуда тонкую пачку листовок. — Пожалуйста. На днях военный совет с учетом опыта вашей дивизии подписал и специальные указания по борьбе с танками {24} . Дивизия получит их обычным порядком — через штаб армии. У вас есть вопросы по существу директивы? Нет? Отлично. Хочу добавить: о ней поставлен в известность генерал Ракутин, и вашей дивизии будет оказано всяческое возможное содействие в доукомплектовании и довооружении.

— Благодарю.

— И последнее. Не теряя времени, пошлите своего представителя в штаб направления, чтобы подобрать для дивизии командный состав. Там, в командирском резерве, есть командиры из полков вашей дивизии — те, кто вышел из окружения. Думаю, они охотно к вам вернутся. Кадровикам на этот счет будут даны необходимые указания. С рядовым и сержантским составом, как вы сами должны понимать, дело несколько сложней. А подавляющей массе командно-политического состава, несмотря на то, что им пришлось находиться на временно оккупированной территории, мы вполне доверяем.

На совещании командного состава штаба дивизии и полков генерал Руссиянов обратил внимание на самое существенное, по его мнению, обстоятельство — на нехватку времени и призвал всех командиров приложить максимум усилий для обучения нового пополнения.

— Необходимо, — сказал он, — чтобы каждый боец овладел навыками современного боя, знал свое оружие, не боялся вражеских танков и умел с ними бороться. Приказываю всем без исключения командирам лично проводить и постоянно контролировать обучение пополнения ~ как групповым, так и индивидуальным методом. Проверку качества занятий буду проводить сам.

Комиссар дивизии Филяшкин подчеркнул особую роль политработников в этом важном деле, призвал партийные организации полков, всех коммунистов и комсомольцев — участников боев показать пример в обучении вновь прибывшего пополнения.

— Кирилл Иванович, — сказал своему комиссару командир дивизии, когда после совещания они остались вдвоем, — я прошу вас сегодня же, вот сейчас, поехать в штаб направления… Там в командирском резерве есть наши люди. Возьмите, кого можно, пусть возвращаются в дивизию… И обязательно узнайте все, что будет возможно узнать, о Якимовиче и Зыкове. Обязательно!..

— Я вас понял, Иван Никитич.

В командирском резерве из «своих» он нашел немногих — в основном тех, кто служил в 331-м и выходил из окружения в отряде капитана Бабия — самого Василия Бабия, капитана Максима Старкова, старшего лейтенанта Ивана Марчука, кое-кого из политработников, из ротных и взводных командиров. Расспрашивал, кого только мог, и о подполковнике Якимовиче и батальонном комиссаре Зыкове — никто ничего не знал.

В дивизию возвращались на другой день. В открытом кузове полуторки ехали не только «старички», ветераны Сотой, но и вновь назначенные в дивизию командиры и политработники: новый командир 85-го стрелкового полка майор В. Карташов, новый командир 331-го майор И. Солошенко, новый начальник политотдела дивизии батальонный комиссар М. Моисеев… Готовность, с которой кадровики пополняли Сотую, говорила прежде всего о том, что дивизию скоро наверняка бросят в бой и поставят перед ней новые нелегкие задачи.

Поздним июльским вечером в лесную деревушку Волочек (недалеко от Дорогобужа) прибыла колонна автомашин — несколько легковушек, небольшой штабной автобус и броневики охраны. Командующий 24-й армией генерал-майор Ракутин был заранее предупрежден: к вам с группой командиров едет командующий войсками вновь созданного Резервного фронта генерал армии Жуков. Пока ждали, было время кое над чем поразмыслить. Почему вдруг начальник Генерального штаба назначается командующим войсками фронта, да еще в принципе такого, который за редким исключением не имеет дела с противником и называется-то именно поэтому Резервным? Почему командующий этим фронтом находит необходимым и срочным прежде всего побывать именно в 24-й армии, внезапно переданной из состава Западного фронта в состав Резервного? Ракутин хоть и не мог утверждать этого наверняка, но события эти он связывал прежде всего с Ельней, с Ельнинским выступом, который войска его армии обложили с трех сторон и все эти дни стараются всячески помешать немцам накапливать там силы для броска на Москву.

Жуков был хмур и неразговорчив — слишком тяжелое впечатление оставила у него дорога от Гжатска до этой маленькой деревушки Волочек: почти все время справа — на западе и на юге, — в том направлении, куда ехала колонна машин, колыхались низко по горизонту кровавые зарева. Оттуда же изредка доносился глухой, тяжелый гул орудий — война, беспощадно ворвавшаяся в нашу страну, не знала ни дня, ни ночи, уничтожала все, что советский народ создавал своим трудом, поднимал после разрухи гражданской, возводил в нелегкие годы первых пятилеток.

— Доложите, генерал, обстановку на фронте вашей армии, — сухо сказал Жуков, садясь за большой стол с картами в просторной землянке командующего армией.

Ракутин прекрасно понимал, что, видя его впервые, Жуков будет сейчас очень внимательно присматриваться к нему, придирчиво оценивать и взвешивать каждое его слово, тем более что довоенная служба в пограничных войсках должна была неизбежно наложить свой отпечаток на стиль работы и образ мышления командующего армией.

Он начал с обстановки и дислокации войск на северном фасе Ельнинского выступа. Жуков слушал его внимательно, посматривая на карту, и перебил только один раз, когда Ракутин докладывал, что в боях за Ушаково отличился 355-й стрелковый полк 100-й стрелковой дивизии, а основные силы дивизии под руководством генерала Руссиянова приводят себя в порядок после выхода из окружения и дислоцируются в настоящее время в лесах севернее Подмошья.