Комиссар считал своим долгом, своей служебной и партийной обязанностью встретить по возможности каждую группу прибывающего пополнения, рассказать ему о боевой истории дивизии, о тех боях, которые она вела под Минском, о том, как дралась в окружении, пробиваясь к своим. Его по-настоящему порадовали прибывшие в дивизию сибиряки и молодые шахтеры Донбасса и Подмосковья. Но особое, трудно объяснимое чувство испытал он, знакомясь с пополнением, прибывшим из Ленинграда, — это были политбойцы-добровольцы коммунистического батальона. Его трогала молчаливая суровая решимость седоволосых ветеранов, старых партийцев, сильных своей верой и убежденностью, трогала искренность и чистота помыслов людей, ни разу еще не державших в руках оружия, но с открытым сердцем, добровольно пошедших служить Отечеству в тяжкий для него час. И больно — от великого уважения — сжималось сердце, когда он разговаривал с семнадцатилетними мальчиками — комсомольцами, бывшими учениками ленинградской артиллерийской спецшколы; они упросили-таки взять их на фронт, они уже чувствовали себя профессиональными военными, рвались в бой…

За несколько дней до начала наступления в дивизию вернулся измотанный боями за Ушаково 355-й стрелковый полк. Дислоцированный в лесах севернее деревни Кондраты, он тоже получил пополнение личным составом и материальной частью и, имея в качестве усиления отдельный дивизион противотанковых орудий и один дивизион 46-го гаубичного артиллерийского полка, по плану операции должен был находиться в резерве командования северной ударной группировки.

Последние часы перед наступлением… Ночь с 8 на 9 августа…

Вернувшись из штаба дивизии, командиры 85-го и 331-го стрелковых полков отдали приказ: выступать, начать выдвижение на исходные позиции. Их должен был поддерживать 34-й пушечный артиллерийский полк и другие средства усиления.

Из лесов в районе населенных пунктов Кряково и Подмошье батальоны вышли с таким расчетом, чтобы к рассвету уже быть на исходных позициях на рубеже Быково — Митино и успеть там окопаться. Узкими лесными дорогами колонны шли быстрым уверенным шагом. Артиллерийские батареи на конной тяге, обгоняя пехоту, выдвигались на свои заранее намеченные огневые позиции… Наконец лес остался позади — и показалось: громче и увесистей стало глухое бормотание передовой, как и все эти ночи, залившей горизонт негаснущими заревами пожаров.

Командир 85-го стрелкового полка майор Карташов выехал на свой командный пункт севернее деревни Митино несколько раньше и сам встретил подходившие батальоны. Каждый из них уже знал свой участок исходного рубежа, и указывать им позиции не было нужды — накануне провели рекогносцировку.

Со своего НП командир полка мог бы без помех наблюдать за движением стрелковых рот, но сейчас, в серых предрассветных сумерках, их разглядеть было трудно. К тому же на окраине Митина там, где были основные исходные позиции полка, еще дымилось несколько догорающих изб, и розоватый, словно подкрашенный кровью дым стелился по самой земле.

Телефонная связь с батальонами была установлена быстро. Теперь оставалось ждать выхода на назначенные рубежи остальных частей дивизии и начала артиллерийской подготовки. А потом в полном соответствии с планом наступления северной группировки войск 24-й армии на Ельню — вперед и только вперед!

Тревожный длинный зуммер телефона поднял майора Карташова с земляного выступа в стене землянки. Звонил командир первого батальона:

— Меня атакует пехота противника!

Спустя несколько минут об атакующем их противнике доложили и другие комбаты. Выходит, немцы почувствовали недоброе и решили нанести упреждающий удар. И то, что в дивизии посчитали обычным «дежурным» артобстрелом, было, по сути дела, артподготовкой. А батальоны-то почти на голом месте, они наверняка не успели окопаться на исходных, да и окапываться всерьез был ли смысл: здесь же не рубеж обороны, а исходный рубеж для броска вперед!

Карташов немедленно связался с командиром дивизии, доложил обстановку.

— Знаю, — жестко и раздраженно ответил ему генерал Руссиянов. — Позиций не оставлять ни при каких условиях. Все!..

(Здесь необходимо сказать вот что: Гитлер сумел-таки убедить своих генералов — наступление на Москву было отложено. Разумеется — ненадолго, временно, до решения других стратегических задач, казавшихся фашистской верхушке более важными и более легко выполнимыми. Но глубинная суть дела заключалась тут не в заранее спланированной стратегии, а в реально складывающейся обстановке, которую вермахт и его командование пытались, но не могли подчинить своей воле. Стойкое, становившееся все более организованным и продуманным сопротивление Красной Армии на западном стратегическом направлении заставило танковые дивизии Гудериана и Гота притормозить, а вслед за ними остановились полевые армии Штрауса и фон Клюге. Потери в войсках и технике, особенно в танках у немцев были огромными. Тут уж не до наступления на Москву!..

Но в полосе группы армий «Юг» обстановка для противника складывалась более благоприятно. Пополнив солдатами и новыми машинами 2-ю танковую группу, гитлеровское командование повернуло ее и часть полевых армий на юго-восток, рассчитывая окружить наш Юго-Западный фронт, и прежде всего — советские войска в районе Киева. Однако вести серьезное наступление в том направлении можно было при одном обязательном условии — прочного прикрытия левого фланга наступающей группировки, так как над ним угрожающе нависали армии Резервного фронта русских. В числе прочих мер, принятых в. этом смысле командованием немецких сухопутных войск, было и укрепление Ельнинского выступа, который в дальнейшем предполагалось использовать как трамплин для решительного прыжка на Москву.

Именно поэтому фашистская разведка очень внимательно следила за всем, что происходит у русских на западном направлении и в частности — в районе Ельни. Нашим же частям даже при самых тщательных и строгих мерах предосторожности скрыть подготовку к наступлению было очень трудно, тем более что у нас в тылах действовала вражеская агентура, в основном — сброшенная с самолетов. И вполне естественно, что как только у противника возникли обоснованные подозрения в том, что наши войска готовят наступательный удар, он попытался их упредить).