Иванов Георгий Владимирович
Шрифт:
Очень дельный Чижевский: среди фейерверка юбилейной чепухи о Гоголе от «Возрожденья» до «Часового» [172] эта статья [173] , хоть и не первой величины, а все-таки звездочка. Конечно, это не «новое слово»: могла бы быть написана и двадцать лет назад. Зато и через двадцать спустя прочтется с тем же интересом. И вдобавок, как приятно читать написанные человеческим языком, просто, ясно, точно — без губошлепства Степуна (который притом много врет) и без убийственно бездарной претенциозности всезнающего, все изучившего, ни полслова не врущего и ничего не могущего сказать Вейдле [174] . Вейдле прямо трагическая фигура в своем роде. Ведь он, действительно, изучил все что можно изучить о Бодлере или Стендале. Он и «высоко образованный», и умный человек. И предан этому самому искусству и всяческому вечному и прекрасн<ому>. Но словесная бездарность такова, что не может даже толком обнаружить своих знаний. Я — человек невежественный плюс крайне ленивый. Читаю главным образом полицейские романы, о том же Бодлере или Стендале что и когда и если попадется, и тут же многое забываю. И вот все, что сказано Вейдле о всех трех, мне, «профану», известно. Удивляет одна стилистика, как всегда — неизменно. Одни «предсмертья» чего стоят [175] !
172
«Часовой» — эмигрантский журнал, посвященный военным вопросам. Издавался в Брюсселе (1929—1987).
173
Дмитрий Иванович Чижевский (1894—1977) — литературовед, лингвист, историк, с 1921 г. в эмиграции, жил в Польше, Германии, Чехословакии, опять в Германии, в 1949—1956 гг. преподавал в Гарвардском университете, затем снова жил и работал в Германии. Упоминаемая статья — «Неизвестный Гоголь» («Новый журнал». 1951, кн. XXVII).
174
Владимир Васильевич Вейдле (1895—1979) — историк и теоретик искусства, с 1924 г. в эмиграции, с 1925 по 1952 г. работал на кафедре истории христианского искусства и западной церкви Богословского института в Париже. Участник «Зеленой лампы», что не мешало ему твердо стоять на стороне Ходасевича в «войне» последнего с Г. И. В 1952 г. стал сотрудником радио «Свобода» (в те годы — «Освобождение») в Мюнхене. Наиболее известный труд Вейдле — «Умирание искусства» (1937).
175
В «Новом журнале» (1952, кн. XXVIII) напечатана статья Вейдле «Три предсмертья» — о Стендале, Гейне и Бодлере. Слово «предсмертье» появилось у него еще в 1930-е гг., в частности в рецензии на антологию зарубежной русской поэзии «Якорь» (1935). Однако оно не является изобретением Вейдле, а заимствовано у близкого ему Ходасевича, из стихотворения «Утро» (1916): «О, это горькое предсмертье, — / К чему оно?»
Марк Александрович блещет эрудицией, но в его знания, в отличие от познаний Вейдле, я не очень верю. Тут уж, т. е. в мелочах былых времен, брака Бальзака <и> Ганской, особенно в Киеве [176] и т. п., я решительно ничего не знаю. Однако нет-нет и засомневаюсь, как всегда, читая нашего знаменитого эссеиста. И как всегда, сомнения тут же укрепляются уверенностью в чем-нибудь, что что-нибудь случайно твердо знаешь. Вот, например, прочел, что какой-то его персонаж — не мог жить без вспрыскиваний морфина. И взяло сомнение — м. б., разумеется, и неосновательное: были ли в те времена и шприц, да и сам морфин. Посмотрите при случае в словаре… Мне что-то не верится. Опиум — лауданум [177] — разумеется, был повсеместно распространен и без всяких рецептов. Но его как будто не вспрыскивали, а попросту глотали. Это сомнение… А на той же странице «Ганский никакой не граф» [178] . Совершенно случайно, но совершенно точно, тут уж определенно знаю: вздор. Оттого, что моя родная бабушка (с мат<еринской> стороны) носила ту же фамилию, и в послужном списке моего прадеда было ясно написано: женат на девице Констанции Федоровне, графине Ганской [179] . Если не ошибаюсь, титул этот дан был детям от морганатического брака какой-то королевы, вроде Марии Лeщинской… [180]
176
В «Новом журнале» (1952, кн. XXVIII) началось печатание «Повести о смерти» Марка Алданова, действие которой завязывается в Киеве еще до появления на ее страницах Бальзака. Эвелина Ганская, рожд. Ржевуская (1803—1882) — русская помещица, жена Бальзака с 1850 г.
177
Лауданум (лат. laudanum) — настойка опия, снотворные капли.
178
После того как один из персонажей говорит на этой странице «заснуть без впрыскивания морфина не могу», другой (а не повествователь) сообщает о скором приезде в имение Ганской французского писателя: «…туда скоро пожалует Бальзак к своей „графине". Они ее гам называют графиней, хотя она такая же графиня, как мы с тобой». Его оппонент отвечает, что по рождению она как раз графиня Ржевуская, на что следует реплика: «По рождению, да кто же считает титулы дам по рождению? А Ганский никакой не граф» (с. 45). Вацлав Ганский (1778—1841) — первый муж Эвелины Ганской.
179
Если прадед Г. И. с материнской стороны женился на Констанции Ганской, их дочь (бабушка Г. И.) не могла «носить» эту фамилию (разве что еще один Ганский женился на Ганской же). Что-то тут Г. И. напутал или неточно выразился: не «носила ту же фамилию», а, например, «тоже из рода Ганских». Другими сведениями, кроме этого письма, о Ганских, предках Г. И., мы не располагаем.
180
Мария (Екатерина-София-Филицита) Лещинская (1703—1768) — французская королева, дочь польского короля Станислава Лещинского, в 1725 г. обвенчана с пятнадцатилетним Людовиком XV. Имела десять детей, но при известном фривольном поведении короля, особенно с появлением маркизы де Помпадур, жила совершенно отдельной от него жизнью.
Две вещи в «Новом Журнале» определенно паршивые, на мой взгляд — каждая по-разному. «Записки беспризорного» [181] фальшивят умильно, как какие-то «Две сиротки». И недоумеваю вполне сериозно, зачем это Вы напечатали статью о Блюхере [182] . Т. е. такую статью. Блюхер был советский прохвост и ловкач-негодяй, как все эти Тухачевские и Буденные [183] . Если он и жертва Сталина, то только в том же смысле, как Зиновьев, Ягода или Ежов [184] . Краденые его чемоданы из «хорошей кожи» и «запах одеколону» — возбуждают брезгливость, и то, что он «герой Перекопа», первый маршал и кавалер какого-то ихнего гнусного ордена, не могут возбудить ни в одном нормальном человеке, даже «примиренно настроенном», никаких лестных для Блюхера чувств. В статейке этой нет даже ни малейшего для минимума приличия по отношению к «нам» и всем «нашим», одним из расстрельщиков и душителей которых был Блюхер. Одна светлая личность, скромная и подчиненная, почтительно живописует незабвенные черты другой светлой личности, которой он в свое время имел честь служить. Но как это попало на страницы «Нового Журнала»?
181
В «Новом журнале» (1951 — 1952, кн. XXVI—XXXI) печаталась повесть Николая Воинова «Беспризорники», вышедшая затем отдельным изданием по-английски.
182
Василий Константинович Блюхер (1890—1938) — советский военачальник, в 1929—1938 гг. командующий Особой Дальневосточной армией, в 1938 г. член Президиума ВС СССР, тогда же арестован и расстрелян. Статья о нем в «Новом журнале» (1951, кн. XXVII): Дм. Варецкий. «Маршал В. К. Блюхер».
183
27 Михаил Николаевич Тухачевский (1893—1937) — советский военачальник, командовал в Гражданскую войну рядом армий, в том числе армией, подавившей в 1921 г. восстание в Воронежской и Тамбовской губерниях, с 1935 г. маршал, с 1936 г. 1-й зам. наркома обороны СССР, в 1937 г. арестован и расстрелян.
Семен Михайлович Буденный (1883—1973) — советский военачальник, командующий 1-й Конной армией, с 1935 г. маршал, в 1939—1943 гг. зам. наркома обороны СССР, с 1952 г. член ЦК КПСС.
184
Григорий Евсеевич Зиновьев, наст, фамилия Радомысльский (1883—1936) — с 1921 г. председатель Петроградского совета, член Политбюро ЦК ВКП(б), член ВЦИК, ЦИК, арестован и расстрелян.
Генрих Григорьевич Ягода (1891—1938) — с 1920 г. член Президиума ВЧК, с 1924 г. зам. председателя ОГПУ, в 1934—1936 гг. нарком внутренних дел СССР, затем нарком связи, арестован и расстрелян.
Николай Иванович Ежов (1895—1940) — в 1936—1938 гг. нарком внутренних дел СССР, затем нарком водного транспорта, арестован и расстрелян.
Обложка Добужинского [185] прелестна. Но для того, чтобы она была на месте, надо: не обрезать книги — первое обязательное правило для книги, претендующей на изящество. Не ограничиваться первой страницей и корешком — тоже прелестным, а распространить изящество и на оборотную сторону обложки. А то получается вроде фрака с иголочки с желтыми стоптанными башмаками.
Ну вот, со свойственным мне тактом, я, начав с нежностей, под конец «нахамил». Извините, пожалуйста, и за это, и за всю мою болтовню. Можно ее не особенно внимательно разбирать. Можно и не разбирать вовсе. Во всяком случае, не надо на нее отвечать, суть же умещается в нескольких словах: очень, очень благодарю Вас за все и прошу сообщить, куда Вам можно написать, чтобы сразу дошло.
185
Мстислав Валерианович Добужинский (1875—1957) — живописец, график, театральный художник круга «Мир искусства». Г. И. был знаком с Добужинским как минимум с 1916 г., когда художник участвовал в оформлении кукольного спектакля «Силы любви и волшебства» в «Привале комедиантов», переведенного Г. И. французского «комического дивертисмента». В 1924 г. эмигрировал, с 1939 г. жил в США. «Новый журнал» начиная с 1952 г. (кн. XXVIII) выходит в обложке, первый вариант которой создан Добужинским.
Целую руки Вашей супруге.
Ваш Г. Иванов.
25. М. М. Карповичу [186]
10—1—1953
5, civ. Charles de Gaulle
Montmorency (S et O) [187]
Дорогой Михаил Михайлович,
He могу сказать, как мы оба Вам благодарны. То, что книга Одоевцевой будет куплена Чех<овским> Изд<ательством> [188] , значит для нас — устройство жизни на новых основаниях, возможность устроиться, подлечиться, заняться работой. Конечно и гонорар за «Петербург<ские> Зимы» был большой помощью, но Вы сами знаете, как дорога здешняя жизнь, не говоря уже о долгах, которые необходимо было вернуть, и о множестве «самого необходимого».
186
Опубликовано: вместе с письмами 14, 24, 29. Автограф: CUBA.
187
В городке Монморанси, к северу от Парижа, на авеню Шарля де Голля, 5, в Русском доме Г. И. с Одоевцевой жили с короткими перерывами около трех лет — с 1951-го по начало 1954 г.
188
Роман Одоевцевой «Оставь надежду навсегда» вышел в Издательстве им. Чехова в 1954 г.
Письмо Ваше пришло — спустя несколько дней после не очень утешительного письма от Т. Г. Терентьевой [189] , от 16 декабря, где довольно туманно было сказано о будущем мае… Тем более большой радостью было Ваше «неофициальное» сообщение, что дело устроилось. Устроилось, очевидно, главным образом благодаря Вам. Еще раз от всего сердца Вас благодарю.
Боюсь, что Вы пожали плечами, получив статью К. Померанцева [190] с моей рекомендацией. Видите ли, во-первых, я не мог ему — очень близкому мне человеку — в рекомендации отказать. Во-вторых, статья, конечно, не «превосходная», но, м. б., Вы и найдете возможным ее напечатать — почистив, где надо. В-третьих, Померанцев — человек трагической судьбы и редкого душевного благородства, и поддержать его морально было бы очень хорошо. Если же нельзя поместить статью, то будьте таким милым, откажите ему под каким-нибудь любезным предлогом — ну нет места на этот год и что-нибудь в этом роде, но хоть сказав несколько добрых слов о его писании. И, если можно, смягчив отказ помещением прилагаемых стихов, которые, как видите, вполне «на уровне».
189
Татьяна Георгиевна Терентьевна (1908—1986) — редактор Издательства им. Чехова. Ей посвящен цикл Г. И. из четырех стихотворений, напечатанный в кн. I «Опытов» («Все представляю в блаженном тумане я…», «На один восхитительный миг…», «Ветер с Невы. Леденеющий март…», «А еще недавно было все, что надо…»; в сб. «1943—1958 Стихи» посвящение относится только к последнему стихотворению).
190
Кирилл Дмитриевич Померанцев (1907—1991) — поэт, журналист, приятель Г. И. с 1946 г., автор воспоминаний «Сквозь смерть» (Лондон, 1980) со специальной главой о Г. И. и Одоевцевой.
Мой стишок, который не попал в эту книжку, я с Вашего разрешения, пошлю с несколькими другими — в «конкурирующее издание» «Опыты» [191] — один из редакторов которых В. Пастухов [192] , мой друг детства, и я должен его «уважить». «Новый Журнал»» от этого не пострадает, т. к. я очень скоро пошлю Вам несколько совсем новых стихотворений 1953 г. [193] Единственное, что я еще могу делать — это писать стихи. О пресловутой моей статье [194] уж лучше помолчу. Но это не значит, что Вы ее никогда не получите. Ведь теперь, как ни скверно мое здоровье, я имею возможность лечиться и отдыхать. А мне самому жалко, что мысли, которые в этой статье есть, пропадут.
191
«С „Опытами" мы состоим в самых корректных отношениях», — писал к Г. И. 17 мая 1953 г. Гуль, очевидно знакомый с этим письмом.
192
Всеволод Леонидович Пастухов (1894—1967) — пианист, поэт, близкий друг Г. И. со времен учебы во 2-м кадетском корпусе. «Это мой товарищ по школе, друг моей молодости и очаровательный — какие больше не родятся — человек», — написал Г. И. 29 ноября 1952 г. Юрию Иваску (BL. Gen Mss 93. Box 1, Folder 16). В 1930-c Г. И. регулярно виделся с Пастуховым в Латвии. В 1949 г. Пастухов уехал в Нью-Йорк, в 1953 г. вместе с Р. Н. Гринбергом стал соредактором «Опытов», пригласив Г. И. сотрудничать в новом издании. Ответное письмо Г. И. к Пастухову опубликовано Рашидом Янгировым в «Диаспоре VII» (Париж; СПб., 2005, с. 609). В кн. I «Опытов» напечатан цикл стихотворений Г. И. (см. примеч. 189).
193
В 1953 г. «Новый журнал» (кн. XXXIII) опубликовал 12 стихотворений Г. И под заглавием «Дневник (март — май 1953)».
194
Г. И. неоднократно обещал Карповичу, затем Роману Гулю писать для «Нового журнала» рецензии, статьи, мемуары, но, кроме стихов, почти ничего не создал. За все 1950-е гг. он опубликовал только рецензии на книги Гуля «Конь Рыжий» (1953, кн. XXXIV), Адамовича «Одиночество и свобода» (1955, кн. XLIII), развернутый отклик «Осип Мандельштам» (там же) на «Собрание сочинений» Мандельштама под ред. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова да «Ответ гг. Струве и Филиппову» (1956, кн. XLV) на их возражения против рецензии.
Ну вот. Еще и еще большое Вам спасибо за все. Целую руку Вашей милой супруге и благодарю за привет. И. В. кланяется Вам и в свою очередь просит передать ее благодарность.
Ваш всегда Г. И.
Простой почтой И. В. отправляет Вам «Стихи <, написанные> во время болезни» в отдельном издании [195] — те самые, которые, к большому огорчению автора, по недоразумению не попали в «Новый Журнал».
Еще раз всегда Ваш Г. И.
195
Этот цикл Одоевцевой первоначально напечатан в «Возрождении» (1952, № 20). Отдельной книжкой издан в том же году в Париже.