Шрифт:
* * *
Что-то вроде России,Что-то вроде печали…(Мы о большем просили,А потом перестали.)Чем-то нежным и русскимПахнет поле гречихи.Утешением грустнымДень становится тихий.Пахнет чуть кисловатоБузина у колодца…Это было когда-тоИ едва ли вернется. * * *
То, что было утешением,Перестало утешать.Но порою, тем не менее,Развлекаюсь я опять.Развлекаюсь грубым холодом,Жестким ветром, мутным днем,Развлекаюсь скучным городом –И проходит день за днемНе в России, так в Германии.Вот гуляю вдоль реки,Развлекаюсь сочетаниемРавнодушья и тоски.* * *
Ивы, ясени, клены, осины,То журчащий, то шепчущий сад.Золотые летят паутиныТак бесплотно, как звуки летят.И прощально в листвеЗолотитсяЛуч, как солнцем пронизанный ствол,И за лодкой плывет вереницаЗолотых лепестков – и прошёлНежитейский, сияющий трепет,Золотисто-тускнеющий лепетПо блаженно-осенней листве. * * *
Помнишь о ветре,Бившем деревья?В старости сердцеПомнит сравненьяС вечером тусклым,С инеем в рощах,С шорохом грустнымВеток отсохших.Скучно повислиМертвые ветви.Мука при жизни,Скука по смерти.Так что, наверно,Даже нестрашнымБыло б гореньеВ пламени красном.* * *
Легко на эту нежную рукуСели снежинки.Быть может, эти снежинки – душиПчёл нерождённых.И помню, как ты однажды в церквиСвечу держала,Под острым листком огня сочилисьКапельки воска.Я знаю, мед янтарем не станет,Он ненадолго.Я знаю, эти стихи растают,Будто снежинки. * * *
Колоколом утомительным,Маятником изнурительным,Музыкою обреченностиКажется тоска бессонницы.Сад забормотал осенниеПризрачные утешения.Смешивается молчаниеС музыкой воспоминания,С признаками вдохновения,С призраками в отдалении,С прошлым полувоскресающим,С небом полурассветающим…* * *
Знаешь, я почти забылТот неясный зимний вечер,Начало ночи, неслышный ветер,Мокрый мостик без перил.Я уже почти забылТонкий профиль нежно-светлый,Комочек снега, упавший с ветки,Снег, что вдалеке светил.То, что я сказать забыл,Поцелуй слегка соленый(Деревья пахли сырой соломой).… Я почти, почти забыл. * * *
Я все еще помню Балтийское море,Последние дни перед вечной потерей.И кружатся звуки, прозрачная стая,Прощаясь, печалясь, печально играя.Мы берегом светлым вдвоем проходили,Вода на песке становилась сияньемИ ясные волны к ногам подбегали,Прощаясь прохладным, прозрачным касаньем.О, если б тогда, посияв на прощанье,Летейскими стали балтийские волны!О, если бы стал неподвижно-безмолвныйЗакат над заливом завесой забвенья.А впрочем, я реже, смутней вспоминаю.Журчанье беспамятства громче и слаще.И звуки теней над померкшей водоюЛишь шепот. Лишь шелест.Лишь шорох шуршащий. * * *
Сияли лампы, был прозрачный свет,Лишь в окнах пустота чернела.И свет погас – и ничего уж нет,Лишь воздух черный – без предела.Но я гляжу на темный мир ночной,И кажется – светлее стало,И дерево, угаданное мной,Вдруг сдержанно затрепетало.И я увидел в небе дымный след,Кончающийся невысоко,И смутный очерк туч, и звездный свет,Туманный, голубой, далекий. * * *
Может быть, только в этойЖизни – бывает лето,Только на этом светеЭтот приморский ветер,Только на эту землюДерево сыплет семя,От синеватой птицыНежная тень ложится.Да, но зачем пороюЭтого все же мало?Небо опять другоеНад городским каналом.Он отражает ветви,Тучу и даже ветер,Да, но чего-то всё жеОн отразить не может. * * *
Мы были в России – на юге, в июле,И раненый бился в горячем вагоне,И в поле нашли мы две светлые пули –Как желуди, ты их несла на ладони –На линии жизни, на линии счастья.На камне две ящерицы промелькнули,Какой-то убитый лежал, будто спящий.Военное время, горячее поле,Россия… Я все позабыл – так спокойней,Здесь сад – и глубокое озеро подле.Но если случайно, сквозь тень и прохладу,Два желудя мальчик несет на ладони,Опять – южнорусский июль на исходе,И, будто по озеру или по саду,Тревожная зыбь по забвенью проходит.