Шрифт:
* * *
Я тоже не верю в бессмертие.Я помню один только день.В саду городском, на концерте…Так пошло, так нежно: сиреньИ пение нежно-вульгарноеО том, что неверен был «он».Я слушал грустя, благодарно,Рассеян, взволнован, влюблен.Банально-прелестное пение,Один лимонад на двоих,Бессмертная ветка сирени,Увядшая в пальцах твоих…Мюнхен, 1961 * * *
Казалось, глинистая дорогаК началу радуги подошла.Сияла в тине, как луч, коряга,И даже туча была светла.И в луже сказочно изумруднойЖук золотился, будто янтарь.Породой редкой и благороднойУ ржавых рельсов лежала гарь.Природа бедная, хорошея,Полуденный свет вбирала ты.Как бы поэзии подражая,Преображал он твои черты.Канзас, 1964 * * *
Сады, цикады, цыгане,Фонтан, цветами поросший.Наградой поздней – сияньеНад нашей житейской ношей.Наградой – дыханье юга(За наше с тобой терпенье),Сиянье позднего чудаВ июльское воскресенье.Здесь воздух тронут румянцем,Почти неземная краска,И тусклым диссонансомТвоя угрюмость и астмаВ душистой музыке света,В огне, прилившем к лазури(Почти в раю Магомета,Среди розоватых гурий).Италия, 1957 * * *
Лиловеют поганки,Серебрится ракита,В длинном столбике светаЗолотятся пылинки.Сок зеленой травинкиВяжет горечью нёбо.Золотисты оттенкиТам, где сине полнеба.Оцарапал коленкиЧей-то мальчик горбатый:Смугло рдеют кровинкиВ тёплом столбике света.И от южного ветраКак бы в дымчатом блескеЗолотистые краскиНежной Божьей палитры.Мюнхен, 1956 * * *
Увядает над миром огромная роза сиянья,Осыпается небо закатными листьями в море,И стоит мировая душа, вся душа мирозданья,Одинокой сосной на холодном пустом косогоре.Вот и ночь подплывает к пустынному берегу мира.Ковылём и полынью колышется смутное небо.О, закрой поскорее алмазной и синей порфиройЭтот дымный овраг, этот голый надломленный стебель!Или – руки раскинь, как распятье, над темным обрывом.Потемнели поля, ледяные, пустые скрижали.Мировая душа, я ведь слышу, хоть ты молчалива:Прижимается к сердцу огромное сердце печали.Канзас, 1964 * * *
Снегом, солнцем и сном.Далеким именем счастья.Той оснеженной сосной.Лунным лесом во сне.Далекой свежестью ветра.Сладостным именем: лань.Смутным сумраком сна.Холодной мглой ледохода.Мартовским именем: ночь.Тусклым утром во сне.Летучим именем чайки.Розовым знаком зари.Мексика, 1963* * *
Снопы фонтана –как светлая райская пальма.Остаток дынина влажном газетном листетого же цвета,как это вечернее небо.Рабочий пьет пиво. Бутылкацвета морской волныЯ вижу ясно:плывут дельфины,дельфины, тритоныи нереиды.Италия, 1961* * *
… И звуки вырвались из плена партитуры,Как чудо, как лучи в осенний вечер хмурый.О, если стать дано и этой жизни теснойГармонией земной, симфонией небесной.О, время нежное, когда не будет гнета,Преобразятся вдруг забота и работаИ станут музыкой, свободой и покоем,Как уголь – ладаном, как перегной – левкоем…Так музыка, мечтательно звеня,Своей мечтой тревожила меня.Мексика, 1964 * * *
Уже сливалась с ветром дальних АльпОсанна, затихавшая в соборе,Благословляла голубую даль,Благодарила парус или море.Был в роще шум, как бы невнятный гимн,Был запах роз дыханьем благодати,И дождь прошел, Мариин пилигрим,IИ пили мы прозрачное фраскати.И мы не осмотрели катакомб:Здесь расцветал жасмин залогом раяИ птица пронеслась – не с червяком,С масличной ветвью, вечность обещая.Л что стихи? Обман? Благая весть?Дыханье, дуновенье, вдохновенье.Как легкий ладан, голубая смесьБлагоуханья и – благоговенья.Иллинойс, 1963