Шрифт:
* * *
Был океан лазурно-фиолетов,И это было, может быть, ответом.Был небосклон почти такого цвета,Как цвет акации прохладным летом.Переходило небо в тон опала,И это — тоже, как-то, утешало.Была вода в графине и бокалахСобранием сияющих кристаллов.Горсть виноградин, нежных изумрудин,Как светляки, мерцала нам на блюде.Тебе не жалко, что и мы забудемЦвета, ненужные серьезным людям? * * *
И мириады звезд, и мириады лет,И тишина с небес, и серебрится свет.И только этот мир, и только эта ночь,Когда ручей с горы — как замерцавший луч.И полусвет лежит, как синеватый снег,На темноте полей, у серебристых рек.И озаренный мост, и почернелый холм,И за холмом, в луче, автомобильный хлам —Я не забуду, нет, я не хочу забыть.Я не позволю, нет, меня навек зарыть,Пока мерцает ночь, пока светает здесь,Пока и тень и свет на белом свете есть. * * *
Уже огороды не стоит стеречь,И сияние меркнет скорей(И девался куда-то последний скворец)На дубе листва продолжает стареть.Посияй же, останься, согрей!Мир становится сух, прозрачен и ветх.Он уже осыпается весь(Начиная со звезд). Недолгий векУ вселенной, у нас, у всех.Скоро — мгла, это грустная вещь.Да нет, я шучу. Да, дружище, я лгу.Тошно слушать даже щеглу.Он построил жилище, возился в углуМироздания, пел (о цветах на лугу) –Что ты шамкаешь глухо про вечную мглу!?И скворешню старик водружает на жердь(Размышляя про жизнь и смерть). * * *
А белая птица так низко летелаНад собственной маленькой тенью(Сравненье: душа и бескрылое тело),Над белым песком и над пристанью белойВ далекое то воскресенье.И лодка, сколоченная из обломковДалекого детства, синелаОт моря и неба, легко, как соломка,Плыла в позабытое царство ребенка,Качалась — и странное дело:Та лодка таинственно переплывала,Причаливала, приземлялась,И маленький мальчик по имени ИгорьИз давнего года, из давнего мигаНа миг возникал, проясняясь.Овальную раковину отыскал он,Большую, на отмели серой,Послушал: в ней глухо звучало, дрожало,Текло, отзывалось — невнятным сигналомИ было похоже на сердце.Тот берег в сиренево-серенькой пене…Сияло, текло, холодело.Из царства ребенка, из царства забвенья…Как будто душа в тишине пролетелаНад собственной маленькой тенью. * * *
Гиацинтом, левкоемНасладиться спешиПеред вечным покоемДля безносой души.Нежный персик попробуйОн дозрел и готов,А в раю уж не трогайЗапрещенных плодов.Видишь, алые пятнаВ нежно-бледном горят.Там, в стране незакатной,Не увидишь закат.Ах! Отравленный скверной,Под конец воспоюТо, чего уж наверноНе позволят в раю. * * *
Знаешь, я сохраняюсобрание летних полдней,полупрозрачных, точно стрекозы,которые, помнишь, носилисьв радостном блеске светанад яркой мелкой речкойс белым прохладным дном.Представь, я также хранюколлекцию летних ночейразных оттенков синего.Они лежат,похожие на египетские скарабеи,за прочным прозрачным стеклом.Что с ними делать?Кому я их завещаю?Они понемногу бледнеют.Мои гости считают,что там, за стеклом,пустота. * * *
Je possede une barque detachee de tous les climates
Andre Breton
Превыше земных сезонов плывет мой челн.
Андре Бретон
Играет ветер листами газетыВ твоей руке и краем программы.Ты знала и знаешь – это приметыТого, что ангелы рядом с нами.Плывут по небу две бледные ленты –Белесым дымом слова рекламы.Они обрывки воскресной программы –Концерта ангелов над нами.Уже облака сияньем задетыИ светлы дали земной панорамы.И, точно ветер, плывут силуэтыЛазурных ангелов над нами.Играет ветер листами газеты.Играет крыльями над нами. * * *
В такую ночь весна не окончательна,Но наступает несомненно.Дождь побелен снежинкой незначительнойИ кажется небесной манной.А впрочем, ночь — почти обыкновенная.По лужам, лунной мглой покрытым,Шагаю. Но Земля ОбетованнаяНедалеко, за поворотом.Ты думаешь, бессмертие неубедительно?Но что же делать, что же делать?А вот душа — задумалась мечтательно:Надеется на Божью милость.И человек на Бога вдруг положится:Все просто, не непоправимо.И замерцает мартовская лужицаЗвездой далекой Вифлеема.