Шрифт:
* * *
Не кажется ли тебе,что после смертимы будем житьгде-то на окраине Альдебаранаили в столицеСтраны Семи Измерений?Истлеет Вселенная,а мы будем житьгде-то недалеко от Вселенной,гуляя, как ни в чем не бывало,по светлому берегу Вечности.И когда Смертьв платье из розовой антиматерии,скучая от безделья,подойдет к нам опять,мы скажем: — Прелестное платье!Где вы купили его? * * *
Motifs decoratifs, et non but de l'Histoire.
Jules Laforgue
Декоративные мотивы, а не смысл истории.
Жюль Лафорг
Черная птица на черном и снежном суку —иероглиф печали.Черный репейник в снегу —идиограмма зимы.Тени, твоя и моя, на белом сугробе —граффити молчанья.Треплются черные ветки кустов и деревьев.Как беспокойнакитайская каллиграфия зимнего садаи как беспредметна —абстракция света и снега. * * *
«Мимоза вянет от мороза».Но нет мороза. Ледоход.Ночь, водянистая медуза,В дождливой мозглости плывет.И, маленькая марсианка,Душа в земное бытиеГлядит, и мокнет перепонкаНа ручке бледненькой ее.Не плачь, душа! Гляди сквозь пальцы(Их целых семь, как лед они)На смутно-сумрачные улицы,На тускло-мутные огни.Не лучшая метаморфоза?А в прошлой жизни разве – рай?О муза, не кончай рассказа!Напомни мне! Не улетай!Не выходи за марсианина!С ним не дели любовь и — кров.Звучи, мимоза, Мнемозина,Как музыка других миров. * * *
Душехранилище хоронят.Из трупных аминокислотТюльпан с огнем росы в коронеНад гробом душным прорастет.Не хромосомы — хризантемы.А в небе горы, тень вершин.И в том краю, где будем все мы,Ты медленно идешь один.Преображен, неузнаваем,Не помня боли и тревог,Ночным или вечерним раемПроходишь молча, новичок.Ты слышишь ангельские песни,А мы — лишь шум недолгих дней.Небесное тебе — небесней.Земное нам — еще земней,Еще больней — или милее?Еще дороже каждый час?Не суета, а суть… Аллея,Могила. День почти погас. * * *
В ожидании окончания,Окончания «представления»,Ты смотрел на море вечернее,В полутень молчанья печального?Золотистое, серебристоеОпускается в море мглистое.Вот была Атлантида, кажется.Под водой она, не покажется.Ты глядел на вазы этрусские?Где этруски? Лишь вазы узкие.Как, любезный друг, самочувствие?Все умрем – этруски и русские.Всё на свете только предвестие,Всё на свете только предчувствие,Что в холодный пласт, в струи тусклые…Ну а вазам — вроде бессмертия.Но бессмертие это – грустное. * * *
Лилась виолончель, как милость или чудо,Но отравили звук усталость и простуда.Я Пушкина читал, но голова болела,И сладость нежная не победила тела.Был океан, закат, но… ныла поясница,И не могла душа сияньем насладиться.О, тело смертное. Но больше не прикажетМне ничего оно в наджизненном пейзаже,Где слухом неземным и зрением нездешнимЯ буду жизнь ловить… в молчании кромешном.А может быть — глухой — слепой — без чувств,без боли,Как мертвый эмбрион в холодном алкоголе? * * *
Ни в коем случае, ни в коем случае,Хотя случалось и случается,Что сероватое, певучееНа ветке тонкой покачается –И почему-то получается,Что не выветривается из памятиТот ветер у церковной паперти.И тополя переливаются,Струится ива там, у Припяти,И горе преодолевается.Душа легко переселяетсяВ далекое, былое (лучшее?),В тот полдень, выбранный из прихоти,В лучи и тучи, в то, летучее…Но всё случайно, в лучшем случае. * * *
«Документально и фактически»Доказано фотографически,»Детально, дактилоскопически:»Мы жили в Ейске, после — Витебске,»Сидели в Полоцке и Липецке.»Не знают в уголовном розыске,»Что жили мы с тобою — в Божеске,»В Богочертовске, в Новодьявольске»(Кормились песенкой — о яблочке),»Что распевали «Вдоль по Питерской»,»Гуляя у снесенной Иверской,»Что жили в Райске, Адске, Ангельске»(Там снег белее, чем в Архангельске),»Что спали на снегу — на Витебской —»В Верхнеблаженске и Мучительске…»